Сибирские огни, 1929, № 2

З А С Т О И На дворе 40 градусный мороз. Тишина, каж-будто все вымерло. Воробей поле­ тит— мертвым падает на землю— замерзает. В сельсовете к железной печке жмутся посетители. — Сегодня опять циркуляр. Циркуляров ворох накопился... На «козью ножку» начал уж вертеть. Исполнят... и не говори... и читать перестал,— говорит Смирнов. — А вверху-то знают, что ты не читаешь. Вот и дают нашему брату подрабо­ тать. Шесть пар в ходу ежедневно, и все агентов да уполномоченных возим,— отвечает Богданов. — Вчера уж у Кольки-то чо было. Опять начальник Платонов-то кутил до того, что вырвало. Кричит: «гони хлеб». Ну, и хохоту было. Хоть и свой он, а ерам,— тихо рассказывает Иван. -— А чего им, не паниут и не жнут. С жиру бесятся, едят сладко, работают гладко, жалованье получают— вот и балуются, а верхи им мироволят,— отвечает сосед. — Неверно все это. Хлебозаготовки идут в округе хорошо. Налог уже внесли мужики, школы, сходы работают. К посеву готовят зерно и машины. Колхозов около тысяченки построили, работа есть, а что 'касаемо— иногда за ухо заложить, с кем греха не бывает,— рассуждает секретарь сельсовета. — Хо-хо-хо,— засмеялись мужики.— Ты за них, мы знаем, жалованье полу­ чаешь, тебе что, хвали, хвали, да ухо востро юам-то держи,— зашумели мужики. — Почему во всех потребиловках воровство идет, опять сорок тысяч хапнули? Чьи это денежки? Наши денежки, кровные,— 'скороговоркой говорит мужик. — А в кустарной кооперации десятки тысяч растрачено, почему плохо судят? Почему народ слабо к контролю допускают. Ишь, какой защитник на­ шелся. Мы сами избираем н ругать должны их,— горячился Савелий Карпович. — За лесом ездим за сто верст. А у них— Сережа, милый Сережа! Леезагом-то заведывал! Погубил две дачи, и ничего. Своя рука руку моет, сжились, вот и не, за­ мечают. Ошибки да ошибки, они вот где сидят,— спокойно разговаривает Флор Игнатье­ вич, показывая на затылок. Директор, на беконке, тысчонку слямзил. На махорочной этот хитрый-то... Лиса та, Ющук... полторы хапнул. Во, гляди, а тут самообложение, вое вот так, тут поневоле рассердишься. — Ну, ты, Иван, куда завтра, я думаю под теплуху-гору за сеном. Тут снорь, не спорь— делу не поможешь. До неба высоко— до Москвы далеко. Нас тут никто не услышит. Чего зря болтать. Скажи, и прилепят чего-нибудь. Слово— олово— выронил не воротить. Молчание вот я люблю— оно золото. Ну, пошли,— закончил Козлов Мирон. — Не хнычь, мужики, у власти наш же брат. Посади свинью за стол— она и ноги на стол. Как мы добрались до власти, так думаем пуп земли, и никто нас не тронь. Наши все это мужики, все это Платоновы, да Беззубиньг, хлестать надо. Без палки-то не можем, выходит, править-то мы, хотя и плохо правим, да лучше прежне­ го,— вставая с места, сказал Илья Петрович. — Чистка будет, встряхнут. Трухлядь вычистят, поздоровей оставят. Новых в помощники возьмут, опять колесо завертится, нечего стонать. Застой, видишь, те­ перь. Крестьяне в поле пашут, рабочие на фабрике. Все пушком да мошкой начали обрастать. Вот и балуются. Надо чистить. Бледный свет луны играл на снежных полях. Тихо во в& стороны расходятся мужики по своим хатам. И каждый мысль в себе держит: — Управлять— тяжелое дело, не шутки шутить, не в кулачки биться. Это сурьезное дело. Критиковать да чистить нашего брата надо, большевики тоже неда­ леко от нас ушли, наш же брат. Заснуло село. Только собаки кой-где залают. Высоко в небе плывет полная луна Да ярко горят далекие звезды.