Сибирские огни, 1929, № 2

Никифор повернул, окликнул. — Ты, Алексей? ■— Не накликай, тише можно. Суров тон, и Никифор коротко бросил брату: — Не ласков ты. — Не за этим нрищел.— II сидел «покойный, крепкий. Никифор нашел пенек и еел против. — Слушаю, коли так. Не ждал тебя таким, думал, к брату идешь. — Нет для меня брата. Нарушил гнездо отцовское, не брат ты мне. — Так,— протянул Никифор.— Зачем пришел тогда? Отец узнает— ко мне припи­ шет заодно. Блеснул глазами в темноте Алексей, крепче в землю уперся. — Отец знает, куда я пошел. Сам наказывал. Никифор пытался разглядеть в темноте лицо брата, выпытать его, глава. Но Алексей прикрылся тенью— не видать. — Клятву пришел с тебя взять. — Клятву? с безбожника? Да разве ж поверите мне? — Слову поверю. Усмехнулся. — А может и говорить не надо, я ведь больше знаю, чем думаешь. Уходить вы с отцом собираетесь... так ведь? Ну? Вздрогнул Алексей. Лицо вывернулось на свет, белое, нос орлиный, глаза в ямах. Губы тонкие, усы пробиваются, а на щеках бахрома волосяная. — Знаешь? Елена сказала? Ну? — Не нукай! А разве Елена знает? Говори ты вперед. Ну? — Отколи знаешь? — Думаешь, коль в молельне отец с Панфилом да Евлампием шептались, так ушей на это не было? Плохо, брат, своих знаешь. Поди в Гуськи, там тебе, как на под­ носе, все выложат, лучше твоих старше. — Гуськи?— прохрипел Алексей.— Знают? Усмехнулся Никифор. Братнино отношение задело. — Не успеешь сумы на онину, братец, одеть, в Беловодье направиться, Гуськи всей командой нагрянут. Отложить тебе, должно, придется. — И Беловодье знаешь?— уже взревел Алексей и сорвался с лесины.— Глаз в скиту имеешь. — Не кричи, браток.— Глаз тут по тайге завсегда ходит. Увидит тебя, старикам об­ скажет в два счета. Глаз у меня только два своих да гдлова. А их за мостки не цускаете. Приходится от Гуськов все узнавать. И, помолчав, тихо, ядовито бросил: — Может, скажешь насчет клятвы-то? — Не об чем говорить,— поднялся Алексей и пошел в тайгу. — Обожди,— крикнул Никифор, но в ответ слышался только хруст хвороста, суш­ илка. Алексей уходил. Не шевели шершневого гнезда, проходи мимо л не тронет тебя ни один шершень. Растревожили гнездо старики и загудело оно. Не ответил скит на письмо Гуськов, не пожелал поганого дела в место святое пускать, и шершни порешили налет сделать. В воскресенье, когда отмолились старики и сидели на завалинках, зорким глазом вглядываясь в жизнь деревенскую, за подчином, порядком наблюдая, верхами в’ехали в скит гуськовцы— председатель сельсовета, секретарь Лапин, еще человека два и жен­ щина стриженая, в красном платочке.