Сибирские огни, 1929, № 2

— Рассказала бы, Еленушка, чего там. Чего ж бояться-то меня. Видишь, к вам и не хожу. Вспомнилась ласка брата, разговор о Спиридоне, Подумала. Присела на лавку. — Ох, боюсь, братец, кабы не приключилось чего, если обскажу. Тятя с тобой и слова молвить не приказывал. —г О Спиридоне, небось, слова нашлись,— смешком уставился на девушку. Заслонилась рукавом, будто реку в окно разглядывала— не видала никогда. -— Ох, братец, дела таки. Мамка ревет только. Сына, грит, лишилась; тятя вол­ ком глядит. Мамке нонче кликнул— уйду я, старая, навовсе. Куда и не трожь. Оставай­ ся с ребятами, а меня не замай. Может, тебя возьму. — Ну?— дернулся Никифор. — Больше штоись словечка не сказал. Я под окном была, посуду мыла, слышала слова-те. Надел апосля шапку и ушел, куда и невдомек. Пришла в избу, мамка ревет, а чего, так и не добилась. Тяжело, братец, в дому у нас. — Алексей чего? — Лексей— покорен отцу, а, видать, дума? чего-то. Говоришь с им, а он ровно не слышит. Сумной такой исделался. — Куда же отец-то собирается?— перебил Никифор.— Не сказывал? Девушка мотнула головой. — Штоись 'слова не сказал. Лютый он, глазами как поведет, ну, скажи, не жил бы сразу. Ох, сердечушко закатывается. Никифор молчал. Складка пробороздила лоб и налилась кровью. Девушка спешила уйти. Перегородил ей дорогу. — Вот чего, Еленушка, скажи ты мне). Разлад-то у их из-за чего со стариками пошел? — Разлад— переспросила девушка и забросила толстую с рыжа косу на нлечо. Никифор глядел на нее сбоку. Крепкая девичья грудь сильно поднималась под домотканной рубахой, затянутой пояском. — Будто лепил кто,— мелькнула мысль у Никифора, и он залюбовался сестрой. Высокая, четкая. Огнем отливали волосы, лицо белое и нос восковой с горбинкой. — Так и пошел разлад. Панфил звал в тайгу, Софрон зашумел— не желаем, дескать, с этого и началось. Лют тятя на Софрона и не говори. — Так,— заходил по избе Никифор.— Та*. В тайгу... В Беловодье что ль?— оста­ новился он перед сестрой. — И не скажу, братец. На деревне что-то сказывали про эти самые Бедоводы, а к чему и не знаю. — Ладно,— как-то вздохом ответил Никифор.— Иди, Еленушка, кабы и впрямь тебя не потеряли. Знай только, никуда отец твой не уйдет. Теперь девушка сама остановилась и черными глазами уперлась в брата. — Почем знаешь? Промолчал, будто не слыхал, глядел в открытую дверь на тайгу. Не уходила, выпытывала ответа. Повернулся к ней, улыбнулся. — Не уйдет. Время другое, Еленушка, пришло. Было и Беловодье, да вышло. Не поняла,.. После поймешь. Беги. Вышел первым из избы, надел узду на лошадь и повел поить. Вдогонку бросил Елене. — Не болтай только. Алексею скажи: брат привет шлет, и больше ничего. Поняла? • — Ладно,— отозвалась с мостков. В молельне были •старики: Акиндин, Панфил, Евлампий, Абрам, Ферапонт, Кирилла и Евстигней,— люди верные Акиндину. Молились, читали слово божье, а, устав, сидели