Сибирские огни, 1929, № 2

— Не говори, братец, тятя глазищами глядит, минуты считает. Не говори. Убьет...— И побежала. И больше сказал Лапин. К ночи из-за реви пришел, овит обходил, чтоб с людь­ ми не встречаться. Пришел, когда Никифор на ночь устраивался. Вошел, сбросил шаж-у. — Здорово. Не зажигай огня, пущай не дикугот. Лучше так. Сел Никифор на лавку. — Слышал рази чего? — А ты? — Знаю, случилось, а чего— добиться не могу. Леонтий и тот не приходит, должно зажали. — Зажали,— смешком отозвался Лапин.— Осторожней будь, не сорвись. Тогда уж выселят и рта разинуть не успеешь. Луна шарилась по кустам, белесой шкуркой шелестела по речке, черными пят­ нами ложилась на луговину за деревьями и лезла в избу. Холодком несло от тайга черной, сросшейся стены. — Чуешь,— говорил Лапин.— Старики разошлись. Разлад промеж них пошел. Отошли Сафрой и Миней. Молодняк с ними. Молодняк дальше пойдет, с Минеем ему не по пути. Не любят Минея. Будем жать на всех. Пускай колются дальше, Ликпункт по­ ставим, тогда ребята наши. Говорил торопко и при свете золотистого ночника Никифор видел, как поблески­ вают у него глаза и дрожит голос, будто захлебывается, радуется чему-то добытому, завоеванному. — Молодняк в тебе прикрепим, только не выпусвай Леонтия, от тебя не уйдет. Знаю, на подозрении он у твоего отца, а не уйдет от тебя, твой он. Сумрачно слушал Никифор и радость Лапина не передавалась ему. Постукивал пальцем по столу, а мысли сгущались, как тени таежные. — Понимаю я, знаю,— перебил Лапина.— Тяжело это все... Свое ведь, родное. Жизнь тут провел, обвык. Рушить теперь тяжело. Застыл Лапин и в темноте хотел поймать глаза Никифора. — Опять ты забыл что ль, зачем посажен сюда, — Не забыл, знаю, и понимало... А тяжело... Не отказываюсь. Успокоенно осел Лапин и засыпал дальше 'бойкими словами. Торопились они, скакали, перепрыгивали и разбегались в мыслях Никифора тропкам, дорожками и не всех их уловить мог. Гляделась в окна луна, а сама уходила, перебегала все дальше, залезла на вер­ хушку, укоротила тени, поблескивала стеклышками по речке и повалилась внизу, на повой задумала. Улыбнулся Лапин. — Спать пошла, должно и мне пора. Никифор сидел молча, глядя на речку, спящий скит. Много наговорил Лапин, об­ думать надо, переварить. А Лапин уже встал, протянул руку. — Нужна помощь, приходи. Справишься, думаю, один. И вышел т тропку, в кустарники. Растаял в темп надвигающейся тайги. Где-то глухо хохотнула сова, за ревой затрещал коростель. — Значит, рушить будем. Подгнило, убрать лучше, упадет, гнпть станет. Убрать за время, чтоб не гнило. Поймал Елену. Осталась, не побежала, шепнула только: — А тятя опять в молельной. Старики с ним самые стареющие. Шепчутся го-то... Должно затевают чего-то.