Сибирские огни, 1929, № 2

— И побегут,— убежденно ответил парень,— потому под глазом все. Давай, где встренемся за глазом, приведу и не одного, а кучу. — Ну,— оживился Никифор,— говори. Парень поскреб в затылке, но молчал. — Постой ужо. Через Алеву твою весточку дал. За речкой подальше встретимся. Будто на разгул пошли. Дорожкой поднялись на гривку и оттуда в котле выбросился скит. — Прощай нето, вместе нам не годится. Так, кликну. Парень протянул руку Никифору. — Обходить стану. -— Звать-то тебя как?— окрикнул начавшего спускаться с гривы парня Никифор. — Левонтий... Никифор, обхода деревню, перешел через мост и зашагал к своей избе. — - Дело начато. Господи благослови,— по старой привычке промелькнуло слово. Не выбьешь его из головы. Крепко забито отцовское. В хозяйстве порядок. Елена обрядила скот, прибрала в избе, веник новый под лавку ткнула, посуду вымыла и на стол уголочком икону медную поставила. — Мать, должно, прислала,— улыбнулся Никифор. Взял икону, долго смотрел на нее и бережно положил подальше в угол на ложу. — От сердца послала. Верит. Отчитаться после в ней придется, показать. Взял топор и пошел в тайгу. Чувствовал бодрость, силу. Топор мягко и глубоко вонзался в древесину и тон­ кие стволы быстро падали под его напором. Уронил длинную жердину и засмеялся. — А ежели молодяжник скитский так же валить начнем? Постучал топором по дереву. — Крепкая. Много выдержит. Возил после на передках жерди к избе и весь день был весел, шумлив. Когда сваливал последний раз, заметил, как в избу прошмыгнула Елена. Вспо­ мнился разговор в лесу с васильковым Спиридоном. Усмехнулся, бросил жерди и быстро пересек полянку. Вошел в избу. Словно испугавлшсь, вздрогнула Елена. — Ай, што ты! — Аль испугал?— улыбаясь, бросил Никифор. Заторопилась уйти. Ссыпала калачи, сдвинула горшок щей и, не глядя, поверну­ лась в двери. Нижифор загородил их собой и весело глядел на смущенную девушку. — Хороша ты, Еленушка, красавица вышла. — Пусти,— зашептала девушка. — А вот не пущу. — Тятя узнает.— И пряталась глазами от брата. — Боишься? , — Него нет? Тебе хуже станет. Лютой тятя, ох лютой. Отебе и слов нет. — А ты? Подняла глаза, мельком взглянула. — А ну тебя, чего пристал? Пусти. Не хотелось пускать девушку. Знал ее еще девочкой, а тут за два года выросла, расцвела. Белое лицо и глаза угли. Нос восковой с горбинкой. Губы ножиком прорезал кто-то и кровь не ушла, осталась алой ленточкой. — Елена!— оказал тихо, спокойно, мягко. И девушка, вздрогнула, отступила на шаг. — Не стану держать, слово только скажу. — Тятя узнает,— прошептала девушка.