Сибирские огни, 1929, № 2

— Бегут,— понял Никифор и остановился. Эти домишки, избенки, родные, близкие, свои не принимали его. И тут ярко вспомнились слова, секретаря ячейки Ланина, в Гуськах. — Иди, иди! Ошпарят тебя кипяточком. Примешь муки. Но место твое там. Не, ждал Никифор. Мог отец-начетчик— шуметь, протестовать, так требовало его занятие, а почему же все? — А Федот?! Выплыл Федот.— Ведь его, сказывали в Гуськах, за отщепенство выселить хо­ тели. Федот-то примет. И Никифор повернул в сосняки к избе Федота, Войко вошел в ограду, прикрикнул на заворчавшую было собаку, вошел в из­ бу и, стягивая шапку, весело сказал: — Здоровеньки будете. Федот поднял голову и неласково ответил— - Здравствуй-ж! — Али не рады?— улыбаясь, присел на табурет Никифор. — Перекреститься поди надо,— ответил Федот. — И ты тоже? А мне сказывали, что ты супротив стариков пошел, не ириз- иаешь. — Сказ— не указ. Пошел, не пошел, статья иная, а от богова не отступал, знаменьем не гнушаюсь. — Так,— задумчиво протянул Никифор,— Может, и меня не примешь? — Мирских допущаю, а без бога которые— бог им судья, а я не товарищ. — Понял,— тряхнул волосами Никифор и встал.— Ну, что ж, прощенья проем. — Бог простит, мы не причинны. Никифор вышел и пошел тропкой в тайгу, не зная сам куда, Тайга захватила, зажала своими лапами, просвет упрятала и корягами, сизым мхом щерилась на Ни­ кифора. Он шел, не глядя на темь тайги. В голове бил молоток. — Прокаженный. Чужой. Житъ-то как с ними? Тропка перевалила увал и побежала книзу к татарскому улусу. Не хотелось за­ ходить туда, где сейчас обступит улыбающаяся татарва, будет выспрашивать, выню­ хивать, может смеяться, не хотелось и итти назад. Свернул влево и пошел дальше. Знал, что отец выгнать не может, но и жить с отцом нельзя. Мука для всех, а для отца-начетчика— конец. Забрался на кряж и понял, что идет к Гуськам. И не остановился, зашагал быстрее. Прошел прямо к секретарю Лапину. Сбросил шлем, сел на чурку у крыльца., где Лапин чинил телегу. — Ну?— отозвался тот. — Видишь, пришел! — Как? - Как чумы боятся. Отец гонит, старики, бабы в кусты шарахаются. Хуже прокаженного. — Зачем пришел? Никифор замолчал. Не думал сам, зачем пришел. Встал отец упрямый, прямой— Уходи. Мелькнул кустик бороды Панфила. Вспомнилась встреча с Федотом, маленькая стрелочка в мозгу— с отцом не жить... — Не вертаться же назад. Не принимают. Останусь у вас. Лапин бросил телегу.