Сибирские огни, 1929, № 1

гус Ваня пустил в ход ручную динамку, керосиновая дампа погасла, иомоиератора стал у аппарата, и на белом полотне возникла волнующаяся толпа демонстрантов. Запас картин не велик. Помоператора каждый раз показывает одно и то же: щюшлогоднюю хронику Совкино, короткометражный фильм «Учись стрелять» и «Пер­ вомайскую демонстрацию 1927 года». В палевом свете проекционного аппарата скуластые лица остяков странно тем­ неют. Глаза уходят в черные провалы. Остячки сидят, как каменные бабы. Остякам нравится трамвай, а также Рыков. Когда на экране появляется Рыков, произносящий речь с трибуны мавзолея Ленина, остяки тычут в «кран заскорузлыми пальцами. Косматые их головы обвевает ветерок шопота: — Главная правительства! ...Остяки ушли от нас вместе с Сусловым. Мы привели в порядок сдвинутые кровати. Тунгус Шикшиуль, известный у нас под именем Вани-Скептика, укладываясь в постель, об’ясшл соседу устройство звериного капкана. Шикшиуль и Калбувыл Кима—тунгусское воплощение Дон-Кихота и Санчо-Панчо. Шикшиуль— скептический Санчо-Панчо. У него трезвые мысли и деловые интересы. Сымской тунгус, он в Туру­ ханске приглядывается лишь к тем вещам, которые имеют какую-либо связь с охо­ тойили с оленеводством. Теперь, сидя на постели и об’ясняя соседу устройство капкана, тунгусский ('анчо-Панчо уверял, что никакой зверь не вырвется из стального зажима. — А слон не вырвется?—опросил сосед, пряча улыбку. Санчо-Панчо, круглый и насмешливый, поглядел на собеседника глазами невин­ ного медвежонка, смешно свел поднятые брови и уверенно ответил: — II слон не вырвется! Дружный хохот потряс стены общежития. Помреж Перлов пропел петухом. Завхоз прикрутил фитилек лампы. Оператор Ажогин склонился над клавиатурой радиоприемника. День решил быть необыкновенным до конца. Сорвав наушники, Ажогин произ­ нес торжественно: — Гавайская гитара! Черная тарелка громкоговорителя тускло блеснула. Музыка, певучая и странная, вплыла в комнату, путаясь с позывными сигналами местной радио-станции. Я подумал о бессонных телеграфистах, склонившихся над аппаратами в далеких городах. Мохнатый сон окутал моих товарищей. Позывные сигналы протяжно ныли. За "кном был слышен набегающий шум волн. Тунгуска бушевала. Свежий ветер'выл. Высокий голос запел за окном: — Ус как с вечера была^го погода!.. Невидимые девушки дружно подхватили: — Поутру-то больсой морож!.. IX. БРОНИРОВАННЫЕ КАЮТЫ*. ПЬЯНЫЙ ПАРОХОД. САМОЕДСКИЕ РОМЕО И ДЖУЛЬЕТТА. ГОРОДСКАЯ КОМНАТА. На север «Спартак» шел порожняком. Юг противоположен северу. Повернув­ шись к югу, «Спартак» захлебнулся людскими множествами. Мы сели в Туруханске. Билеты для нас были куплены в Дудинке. До Турухан- 8 мши каюты шли пустыми. На севере это зовется просто: броня мест.