Сибирские огни, 1929, № 1

Хорошо. Пошел я рвать его кордоны. В проводники мне дали пастуха Афанасия. Он тунгус, толмачить может,— человек подходящий, да к тому ж. советской власти приверженный. Идем мы оленным аргишем. Тундра лустая. Дошли до Агата. Агат— озеро, на берегу стоит чум. Мы обрадовались, подходим ближе. У проруби тунгус, готовит пущальню. Афа­ насии сообщает,— это, дескать, Федор, и идет к нему. Федор спрашивает Афанасия: не большевик ли я. Афанасий отвечает: — Большевик! Федор бросил пущальню и побежал. Афанасий за ним. — Остановись!—кричит:— это хоронгий людя, наш людя! Федор «становился. Я подхожу,— он спрашивает: — Какой земля человек? Я отвечаю: — Турухан-земля. Федор спрашивает: — Михал Михалыча Турухан-земля знаешь? Я соврал: — Родня ему. Федор успокоился. Начал выспрашивать, какой я начальник и какое у меня дело в тундре. Я об’яснил. Говорю ему, что в тундре мне надо народ посмотреть и новую власть устанавливать, чтобы тунгусы могли попрежнему белку добывать и на хлеб да на припас выменивать. Тунгус расстроился. — Дело,— говорит,—хорошее! И тут же сообщает, что дело это надо проводить скорее, потому что народу жи­ вется худо, а на Екоаде люди с голодухи поели ровдужные ремни. Хорошо. Устроили мы совещание. Порешили созвать суглан на станке. Орон. В ту пору под’ехал на оленях еще один тунгус. Мы и его на совет пристегнули, а по­ сле послали оповещать нард относительно суглана. Князя Чунго по совету Федора я заказал особо пригласить. Хорошо. Станок Орон верстах в шестидесяти от Федорова чума находится. При­ езжаем мы на этот станок. В балагане тунгусы дожидаются,— человек пятнадцать. Началось чаепитие. Я для знакомства мешок сушки пожертвовал и колбасу, ко­ торую мне в Туруханске дали. Себе оставил ровно половину. Сидим, разговариваем. Тунгусы про голод на Вконде рассказывают, а я про новые порядки. Под вечер приехал Чунго с родней. Входит в балаган,— сокуй на нем богатый, бакари из нарядных камасов, шапка из выпоротка. Видом князь не важный,— высо­ кий, худой, глаза бегают, усы тараканьи. Люди подвинулись, дали ему место. Он сел. Я молчу, первый не заговариваю. J тунгусов повелось так: кто первый заговорит, тот через то повинность кажет. А мне надо марку держать. Князь потрогал усики и спрашивает: —- Толмач е-есть? Голос у него тоненький. Я спокойно отвечаю: — На что тебе толмач? Ты, ведь, по-русски можешь! Князь усмехнулся. Спрашивает, какой я начальник. Я отвечаю: — Инструктор! Князь опять усмехнулся: ,