Сибирские огни, 1929, № 1

Благода^твуем. Не в п у с т и , некогда засиживаться. Тебе, Акиндин Сафроныч. письмо принес. Акиндин не дрогнул. Спокойно протянул руку. — Давай, не то. — Глаза их встретились, и оба поняли друг друга. Впервые в жизни Акиндин сдал н опустил глаза. Федот потоптался на месте. Поклонился. — Прощенья просим. Акиндин не ответил, жена поспешно ответила: Может, посидишь? — Благодарствуем. Работешка есть,— и взглянул на Акиндина. — Може, ноговорш когда, Акин,тип Сафроныч. Дотолкуемся. Уин стухли. Акиндин подчал. — Проси* прощения,—повторил Федот и вышел. Каждый продолжал свое дело, словно ничего не было. Акиндин оглядел печать, перекрестил конверт и положил на божницу. Взял шило и сурово продолжал работу. И ночью, когда Алексей и Елена спали, Акиндин с молитвой снял писыю, по­ тряс за край, чтоб ссыпалась бумага в конец, и разорвал угол. «Отец,— писал Никифор.—Письмо прошлое писал я сам. Рука твердая— научили грамоте. Все подтверждаю. Писать много не стану, потому скоро вернусь сам, тогда и поговорим. Жизнь моя изменилась, потому был темным, а сейчас прозрел. Партию поддерживаю, хотя в коммунисты не записался...». Акиндин видел, как прижавшись в уголок, слушает Манефа. Молчит. Разорвал письмо, собрал кусочки, протянул жене. — Сожги...— и будто про себя пробурчал: С Федотом разговор 1 гметь надо. С Никифором не пойдет. Может и догово- 1'ИМСЯ. Одно горе не ходит, зовет за собой другое. Не на санях, не с бубенцами, не с расписными коврами, а на лыжах прешли сваты к Акиндину. Не ждал, не гадал. Вошли. Крестились трехкрестным знаменем,— надел »то Акиндин. Кланялись. — Мир вам. — Мир и вам,— глухо отозвался Акиндин. — Присаживайтесь, гостеньки,— поспешно отозвалась Манефа,—и как наду- *али зимуеь завернуть сюда? Ласкою рассыпались госта. — Коль дело— и в непогодь пойдешь, не то в зимнюю пору, коли солнышко «•ветит. Нужда погнала. Присядем. Разрешите коль, обскажем. Акиндин не бросил работы, не отозвался радостью, сердцем учуял гостей. — Не просидите, места хватит на всех. Гость присел краешком на табуретку, отер усы, бороду от снега, волосы при­ гладил. Гостья скинула шубенку, расположилась на лавке. Поглядела на Елену, разлилась похвалами: — Ой, да кака же у вас красотка уродилась. Вспыхнула Етена, в горницу скрылась. — Сватать, что ль?— грубо обрезал Акиндин. — Ой, что ты, сразу тебе и обсказывай. Да рази так начинают. Може и так, ли приличия поговорить можно и о другом. Акиндин бросил работу в угол. — Для меня дело, так дело. Обсказывай, а зенки заливать другое место есть. * »■ «Сибирские Огни-.