Сибирские огни, 1929, № 1

— Осталась-то, осталась, а крепость-то ослабла,— тяжело вздохнул Федот и под­ нялся с табурета.— Норовят больше без благословения, а если и молятся, так для от­ вода. Акиндин вылез из-за стола, долго крестился на иконы и, повернувшись к гостю, обрезал: — Нет моего согласу. За ребят я ответчик перед богом. Федот перебирал шапку в руках, поглядывая на хозяев. — Садись,—пригласила хозяйка,— в ногах правды нет. Нет, уж пойти надо. По хозяйству дела есть... А все же, Акиндин Сафроныч, как хошь, а ребят повезу. Запрету не могешь сделать. Акиндин отвернулся: — Не покоришься, подчиним. Федот улыбнулся одними глазами. Низко поклонился хозяевам. - — Прощайте не то. — Бог простит,— ответила хозяйка. Акиндин молчал. Федот вышел на улицу. Деревня прицепилась к речушке и ^гсеыналась избами в разные стороны, куда тпихнула их шустрая речушка. Шел, постукивая палочкой о камни. Ветер трепал бороду, залазил под рубаху, за мротшпс. Федот крепче застегнул длинный кафтан, натянул шапку-меховушку и троп­ койзашагал к таежному увалу, где в сосняке упряталась его изба. У прясла встретилась собака. Она терлась у ног хозяина, заглядывая в глаза. Федот сурово оттолкнул ее и вошел в избу. — .Нотой?— спросила жена. Лютой,— ответил Федот и снял шапку.— Не хотит и говорить. Не примат. — Може и к лучшему,— вздохнула жена и села к окну’. Федот снимал кафтан медленно, тяжело. — Федот! — А ну? —-Может и нам не пущать... обойдется как-нибудь... дома обучим.— И она запла­ кала, закрыв лицо подолом. — Дура,— процедил Федот.—Не пущать... Дураков плодить. Кто это обучать-то станет? — Акиндин может?.. Акиндин... у Акпндина своя линия, попов сладить... темняками оставить. Баба плакала. — П што за жисть... Ребят на всю зиму терять... Други же ниче, а мы все эк... '"'ужлн но другим нельзя жить. — Завела,—махнул Федот и встал...— Довольно реветь, сказано учить надо и не­ чего ныть... Без грамоты ныне никуды. — Безбожников исделают с имя,—всхлипнула баба. Сама допустишь, так и будут, а присмотришь за имя здесь, так и в боге оста­ нутся. Акиндин сказывал, коли в школу, дак там повсегда безбожниками будут. — У Акпндина все только бог, а окромя бога еще и жисть есть... С одним богом и пашни не вспашешь... Неча реветь, собирать надо... Он хлопнул дверью и вышел на улицу. Шесть десятков жил Акиндин в таежных стенах, трошш лучше зверя знал, в мо­ лодости на Беловодье ходил, да вернули, и остался здесь в скиту— человеком от бога 'фаяить.