Сибирские огни, 1929, № 1

Может-быть, он и еще что-либо сказал. Может быть... Но его слова погибли в нескладном и недовольном гуле. Среди диких слов, произносимых на неведомых никому языках, словно вспыхивали' 'недобрые огни— слова по­ нятные, родные, но вместе с тем обидчивые, злые, полные ненависти ко всем и ко всему. — На смерть, значит! — Пушечное мясо мы, что ль, затыкать дыры?! — Все бегут, а нам на рожон лезть! — Не пойдем! Политком тщетно старался пересилить несколько сот остервенелых гло­ ток. С братвой творилось что-то совсем, неладное. Девять десятых потеряли способность мыслить. По их жилам бушевала вспенившаяся кровь. Сознание уперлось в тупик отчаянной жажды сохранить свою жизнь. Тупик заканчи­ вался стеной умопомрачительной высоты. Повернуться, чтобы выйти из ту­ пика, уже нехватало сил. Оставалось одно— карабкаться на голую стену. И мне казалось, что именно этим беэразумным подвитом и были все, за ис­ ключением немногих, заняты. — Змай ендар!— гудели перебойно в моих ушах бессмысленные звуки, как боевой клич нелепого донкихотского войска, шедшего атакой на себя. Кто-то, взобравшись на неизвестно откуда появившуюся телегу, о чем- то ораторствовал. Немногие слышали и понимали говоривших. Подхватыва­ лись случайные выкрики и множились обезумевшими' глотками. Столпотворе­ ние разгоралось, росло, ширилось, билось в истерике. Куница ущипнул меня в руку. Первый раз я видел его слегка растеряв­ шимся. Первый раз спросил он меня: — Что же делать?..— и довесил к вопросу отчаяннейшую ругань. Что? Я ничего не мог посоветовать. Тутолмин попытался успокоить стихию. Но она свергла его ураганным воплем: — Долой!! Долой! Так прошло минут пятнадцать, а затем, словно налетел шквал вне­ запного шторма и смыл и унес все, что подвернулось на пути. Мутно-голубеющий вечер меркнул. Воздух был неподвижен и тих. Дома холодно поблескивали темной сталью окон. Силуэты деревьев вырисовыва­ лись, как на японской акварели. Чуткие дали подступали к деревне. И вдруг все услышали стремительно наплывающий на деревню шум, буд­ то от сотни цепов на току. Гомон, рев, крики, возгласы— сгинули, словно у всех разом оборвались голосовые связки. Головы, как по команде, поверну­ лись в сторону шума. Глаза кинулись вдоль по улице и настороженно карау­ лили в’езд в деревню. Величественное умиротворенное мгновение, оттеняемое приближающейся россыпью глухих стуков, залегло над нами, над деревней. Наши руки воровски подобрались к винтовкам, висевшим за плечами. Корот­ ко, вразброд, пролязгали затворы. И опять взреяли крыльями большой белой ■птицы секунды прекрасной тишины. А затем цокающий шум хлынул водопа­ дом в улицу и затопил нас. Мы увидели десятка два скачущих всадников. Ком­ полка точно сорвало что-то с места, кинуло им навстречу. И почти тотчас же раздался его оклик— нечеловеческий и волшебный: — Сто-ой! Винтовки вскинулись на-изготовку. Всадники остановились. Где-то неистово стрекотал сверчок— и мы, не замечая этого, слушали его. Казалось, что это стучит гигантская секундная стрелка на часах вечности, которую нам предстояло пережить.