Сибирские огни, 1929, № 1

чрезмерной усталости и крайней возбужденности, не скрывая, зло и безнадеж­ но говорили: — Припаял нам чех, будьте здоровы!.. — А он где?— с безумной тревогой спрашивали мы. — Где?.. За нами прет!.. — А на позициях есть еще кто? — Шут его знает... Стало-быть, есть... По деревне то и дело скакали конные. Наши командиры получили от комполка приказание быть наготове, выставить вокруг деревни караулы. Мы беспокоились больше всего за ту часть нашего полка, которая была под Услоном. Что с ним? На правом фланге, без сомнения, дела совсем плохи, части отступают, вернее—беспорядочно бегут. А что, как наш полк, уже по­ пал в переплет и... цел ли он? Тонкие облака на западе намокли вишневым вином. Воздух розовел. Через деревню прошли еще какие-то отряды1. С Волги несся гул перестрелки и орудийного уханья. Будто кто-то сбрасывал с невероятной высоты колос­ сальные тяжести и они падали на мшистое болото. Нам приказали выходить на улицу и строиться. Строились нехотя, мрачные, издерганные. Командиры перешоптывались, лица у них были бледные, встревоженные. По рядам тихо кипела злоба. Под’- ехали комполка с политкомом. Все притаились, не спуская с них глаз. Компол­ ка спокойно сказал нашему комбату— Чумышеву: — Можно двигаться. Было тихо, и слова комполка, простые и привычные, услышали все, но показались они необычайными и прозвучали насмешкой. — Куда?— спросил каждый себя и тотчас услышал, как этот вопрос прозвенел над рядами резким и вызывающим выкриком. — Куда?!— повторили несколько голосов эхом, также многозначитель­ но и нехорошо. Ряды взрокотали, загудели, забурлили... Комполка, переглянувшись с политкомом, подал команду: — Смир-р-но! Мгновенье тишины и оцепенения в рядах сменилось столпотворением. Ряды сломались, вздвоились, сбились, все заговори™ враз, о чем и на каких языках—было нельзя понять. Командиры растерянно командовали, бегали, кричали. Стоявший рядом со мной Куница дергал меня за рукав и повторял: — Так!.. Так, тудыть-твою!.. Посмотрел на меня смеющимися, . отнюдь не добродушно глазами и сказал: — Будет митинг, честное слово, будет!.. Последнее столпотво будет!.. Слышишь, на скольких языках говорят?.. Опять змай, ендар!.. Ах. сучьи морды!.. Куница не ошибся. Через две-три минуты конному разведчику Кузьме Клещеву, верзиле и большому любителю всяких шумных историй, удалось пе­ рекричать всех. — Товарищи!— ревел он сочным басом,— товарищи!... Тихо, това­ рищи!.. Все сейчас выяснится! Нам. нужно знать только— куда мы идем: на позиции или отступать?!. Последний вопрос был произнесен уже почти в тишине и относился к командиру полка и политкому. Политком ответил: — Мы идем на позиции, товарищи.