Сибирские огни, 1929, № 1

жена в виде косной, непреодолимой силы, перед которой человек—ничто. И это печа­ тается в то время, когда Сибирь таежная превращается в страну индустрии». «Такое расхождение литературы с действительностью наблюдается не только у писателей явно враждебных, но, к сожалению, и у писателей, как-будто стоящих близко к нам: в рассказе «Лицо денег» Чертовой («Сиб. Огни») фигурирует извечная тема,— г»то тема о том, что счастье к человеку приходит поздно, старая чеховская тема о лиш­ них людях. Лишнийчеловек, кассир,-описан с сочувствием и нежной лирикой». «О лишнем человеке толкует и Анучина в своем рассказе «Бунт» («Сиб. Огни»), где ею изображен репортер, не могущий соприкоснуться с жизнью». «В нашу литературу проникают настроения прошлых столетий. Это происходит потому, что литература сейчас переживает болезнь: любовь к классикам, любовь к мерт­ вецам. Излишнее преклонение перед классиками и точное- подражание им приводит мо­ лодых писателей к тому положению, что они начинают смотреть на жизнь не своими глазами и не глазами рабочего класса— хозяина страны,— а глазами Чехова, Толстого, кого угодно, вплоть до Державина». «К классикам нужно относиться, как ко всякому историческому явлению, нужно уметь понимать их, в связи с теми условиями, в которых они писали». «Дала ли нам литература «живого», «гармонического» человека, которого непре­ менно нужно «создать» (таков лозунг современной литературы)». «Старая литература, начиная с 40-х годов, была учительской литературой. Она показывала современные типы, учила, заменяя собой политическую литературу, она тол­ кала вперед. Современная литература не создала ничего подобного, не поставила ни од­ ной серьезной проблемы». «Чем это об'ясияется? Дело в том, что теперешняя жизнь—не прежняя жизнь. Были 60, 70, 80 годы. Писатель создавал обобществленный тип, который не мог иссяк­ нуть десятки лет. Теперь жизнь течет неизмеримо быстрее: от пленума к пленуму, от «’езда к с’езду, каждый год меняются общественные соотношения, люди, типы. Литерату­ ра запаздывает. Она ищет «героев» своего времени и не находит. Литература все хочет обобщать, она механически применяет старые методы художественного творчества, взя­ тые напрокат у классиков». «Между тем формы и приемы старой художественной литературы определялись классовым характером той эпохи и тех писателей, которые литературу создавали. Писа­ тель буржуазный не может описывать жизнь иначе, как созерцательно, ибо не в его ин­ тересах эту жизнь перестраивать». «Человек нашего времени— это человек воли, создающий и переделывающий жизнь». «Нам нужна художественная литература такая, которая вырабатывала бы формы и приемы, соответствующие данной эпохе и классу, определяющему жизнь данной эпо­ хи,— это литература факта». «Литература факта отказывается от выдумки, потому что эпоха строительства богата такими фактами, котрые никакой поэт не способен выдумать. Она не создает не­ существующего мира поэзии, ибо пролетариат вдохновляется не выдумкой и фантазией, а постройкой Тельбеса. Литература факта не создает типов путем таинственных обобще­ ний,— литература факта берет своих «героев» прямо из жизни, вместе с их именами, фамилией, адресом и местом службы. Литература факта смотрит на жизнь не глазами сладострастников, смакующих женские груди, но глазами организатора-производствен- ника, воловика, строителя. Мы познаем жизнь не посредством выдумки и высасывания из пальца, а методами точного наблюдения». «Классики работали также на фактическом материале, они воспитывали. Они «сочиняли» только отношения между людьми, а не самих людей. А наши писатели вы­ думывают не только отношения, но и людей,— они обкрадывают классиков» . 13 л. «Сибирские огни*.