Сибирские огни, 1929, № 1

зируют словесный материал, но и чувствуют слово, кал. таковое, и любят не только смы­ словое содержание речи, но и ее эмоциональную окраску, ее звуковой тон. Присмотритесь к образам, сравнениям и эпитетам этого автора— и вы быстро уловите их свежесть и земляную художественную убедительность: — «Каждое лето распускали веселые свои кружева морковь и петрушка». — «Утро надувало золотом небесный парус». — «Весенняя зелень мягкая и нежная, как цыплячий пух». — «Во влажной теки плескались звезды». Звезды весною «были напоены удивительною силою», позднее они «сыто щури­ лись», поздним летом они «ласковы, прохладны и чисты», а осенью автор рисует уже «спелые звездные поля». Во всех этих образах и эпитетах ясно проглядывает огромное жизнелюбие Бахме­ тьева, его страстная, ненасытная привязанность к миру и человеку честного труда. Он ощущает жизнь, как «грозную и непереносимо прекрасную силу, которая создает и ру­ шит, сковывает землю льдами и вновь гонит из нее буйную поросль»; ему ведомы и «жгучие видения, овеянные необычайной музыкой крови», и «неиз’яснимая скорбь, пе­ вучая и светлая, какую трудно отделить от радости», и те минуты высокой взаимной солидарности, когда люди «глядят друг на друга, как на радость, цветущую в садах йх жизни», и даже об утратах говорит он без уныния (у него не гроба, а «белые ладьи»), и с восторгом замечает о воробье— «вдруг зачирикал неистребимый, никогда не унываю­ щий, что-то свое неугомонно в веках оспаривающий воробей». Несколько слов.о недочетах. Едва ли не крупнейшим недочетом в творчестве Бах­ метьева следует признать слабую фабулу, отсутствие внешней занимательности. Он ма­ стерски дает картины, но не всегда умеет конструировать их в сложный и пестрый узор, плохо завинчивает внутренние пружины сюжета, и поэтому сюжет развертывается вяло, малодинамично. Некоторые современные читатели, избалованные дешевой, но ловкой за­ нимательностью «читабельной» беллетристики, будут, пожалуй, скользить по страницам Бахметьева лениво и равнодушно. Не всегда безукоризненен и бахметьевский язык: «ровно бы люди видели впереди большую радость», глядел «встречу винтовке», «Уткин светился весь голубым обрадо­ ванным светом» (здесь эпитет «обрадованный» должен относиться, конечно, к Уткину, а не к свету, и фраза требует соответствующей рекострукции). Тематика В. Бахметьева «вращалась» до сих пор почти исключительно около гражданской войны. Чуть не 40 проц. страниц посвящено батальным эпизодам, насту­ плениям, эвакуации. Дальше 1925 года автор не пошел, созидательного периода рево­ люции еще не отразил. Будем считать, что период экономического строительства найдет отражение в следующем этане творчества Бахметьева и что этот этап не за горами...