Сибирские огни, 1929, № 1

ностью сбор зерна. И общежитие «ралу приходит в движение: ответработники самомоби- лизуются в уезд собирать зерно, а в район брожения также спешно едут чекисты. Тяжкие будни революции, героизм, ставший бытом, нашли наиболее яркое вопло­ щение в романе «Преступление Мартына». Роман этот имеет исключительный успех, и немногие из книг получили такие единодушно-положительные отзывы, какие дали об этой вещи «Новый Мир», «На литературном посту», «Октябрь», «Правда», «Комсо­ мольская Правда» и другое крупнейшие журналы и газеты. Фабула домана, в тесном смысле, совсем не сложна: в разгаре гражданской войны революционер Мартын Байма- ков позорно бежал со своего поста— от порученного ему поезда с эвакуированными жен­ щинами и детьми. Преступление это не имело в сущности никаких печальных послед­ ствий для эвакуированных, и явилось скорее недоразумением, каюой-то бредовой неле­ постью, родившейся на почве усталости и неврастении. Но вокруг Мартына создалась атмосфера неприязни и недоверия, он вынужден был отказаться от какай-либо руководя­ щейработы, пошел на фронт рядовым бойцом и там погиб. Кто такой Мартын Баймаков? Дитя «диковинной любви» изнеженной девушки из помещичьей семьи к нищему рыбаку. В Мартыне есть и пролетарская «кровь» и барская. Он—'человек дела, живой работы, но в то же время он не прочь пофилософствовать, по- интеллигентски облегчить свою душу болтовнею. Он «не Каратаев», но ему далеко до со­ знательного бесстрашного, выдержанного в классовом отношении рабочего. Он с завистью думает, например, об электромонтерах, которые подолгу висят в воздухе, среди прово­ лок, и в то же время ноют песни, шутят, перекликаются как у себя дома. Завтра он храбро пойдет на фронт, а сегодня ему хочется «научить ‘секретаря губкома целоваться». Он отнюдь не герой в специфическом смысле этого слова, а самый обыкновенный рядо­ войреволюционер, которыйможет споткнуться и упасть, да может и драться за револю­ цию— до последней капли крови. В нем сказывается интеллигентская закваска: нехва­ тает устойчивости, закалки, связь с массами у него не органическая, а головная, исходя­ щая из убеждения, из сознания необходимости. В вольной и невольной оторванности от революционного коллектива, в эгоцентризме, в раз’едающем индивидуалистическом са­ моанализе и вроется причина преступления и гибели Мартына. Роман Бахметьева— произведение преимущественно психологического жанра. Бы­ товая сторона дела дана в нем .тишь постольку, поскольку это необходимо, как фон, как атмосфера, в которой живет и действует Баймаков. И если последний обрисован автором сугубо-старательно и детально, то две других существенно-важных фигуры— Зина Куд­ рявцева и черноголовый— даны сжато, эскизно, что, однако, не мешает им быть вырази­ тельными. Эти двое противопоставлены Мартыну, как крепкие, и яркие 'Представители того здорового революционного коллектива, стальную волю которого не поколеблет ни­ какая неудача. Примечательно, вместе с тем, что и Кудрявцеву и Черноголового автор отнюдь не наряжает в героические доспехи и не ставит на ходули (чем часто грешат другие советские беллетристы), а живописует их мягкими ,почти интимными штрихами и кончает зарисовку их не раскатами грома или «Интернационала», а, можно сказать, идиллической картины семейной прогулки на пароходе. Мартын погиб,—-для Кудрявце­ вой, да и для Черноголового, это тяжелый удар, но он парализуется большой радостью: взят Азербайджан, отбита у белых кавказская нефть... Через пять лет (автор просто пропускает их) мы видим Кудрявцеву и Черноголо­ вого, как супружескую чету. У них ребенок—Линочка. Они любят и уважают друг друга, но не могут замкнуться в рамках семьи. Зина решила поселиться с дочерью в Сормово, стать вплотную к рабочим массам. Она просит мужа на сердиться и не держать ее. «Она пытливо гладела на него. Он сказал, снимая дрожащей рукою очки: — За кого ты принимаешь меня? Я перестал бы доверять себе, если бы вздумал мешать твоему решению... Она молчала. — Линочку я возьму с собою...—произнесла она шопотом и опустила го­ лову.—Ты станешь приезжать к нам...