Сибирские огни, 1929, № 1

Мы не могли, конечно, дело вооружения рабочих поставить настолько конспира­ тивно, чтобы об этом никто не знал. Военные власти хорошо знали, что рабочие воору­ жаются, но до поры до времени не могли ничего предпринять против нас. Они боялись настроения солдат. В городе также все знали о вооружении рабочих и сочувственно относились к этому. На то были тогда свои причины. Одна из основных причин широ­ кого сочувствия в городе вооружению рабочих заключалась в том, что в Харбине страшно боялись солдатского погрома. Весть об октябрьском солдатском бунте во Владивостоке, 'сопровождавшемся разграблением магазинов выпущенными из тюрьмы уголовными элементами, приводила в смертельный страх мародерскую буржуазии) Харбина, нажившую капиталы на войне. Боялось 'погромов и многочисленное крупное чиновничество, опасаясь солдатской ненависти. Обывательской панике перед погромом поддались и местные меньшевики, которые отчасти поэтому и избегали в своих воз­ званиях каких бы то ни было призывов масс к действиям. Погромные настроения среди солдат разжигались высшим военным командованием, во главе с ген. Надаровым, на­ чальником тыла манчжурских армий. Черносотенные генералы и офицеры рассчитыва­ ли путем погрома отвести надвигавшуюся на них революционную грозу. Единственная сила, которая могла противостоять погрому—-это были рабочие. Интересно отметить, что в то время, как меньшевики осуждали нашу тактику по вооружению рабочих, местная буржуазия готова была оказывать нам денежную помощь на дело вооружения рабочих, надеясь, что, может-быть, вооруженным рабочим удастся предотвратить погром. К нам стекались по подписным листам группы крупные средства, на которые мы и закупали винтовки у солдат. Таким образом, нам удалось вооружить около 1.000 человек рабочих. Для инструктирования Красной рабочей гвардии в Харбине к нам был прислан Читинским комитетом бывший «романовец»*) т. Николай Кудрин. Таким образом, у нас была установлена связь с революционной Читой, где в то время власть принадлежала фактически не только на линии Забайкальской жел. дороги, но и в самом городе Читинскому комитету РСДРП (большевиков). Во главе читинских вооруженных рабочих дружин стоял член Читинского комитета, тоже «романовец», А. Костюшко-Валюжанич. В декабре 1905 г. Читинский губернатор Холщевников принужден был об’явить о подчинении управления почтой и телеграфом комитету нашей партии. С аналогичным об’явлением выступила и Читинская городская дума. •>то уже была формальная капитуляция местных властей перед комитетом и воору­ женными рабочими Читы, за что ген. Холщевников был предан потом царским пра­ вительством суду. Не только вся гражданская власть, но и влияние в Читинском гарни­ зоне принадлежало в это время нашей организации. С установлением связи с вооруженной Читой, перед нами встал вопрос о захва­ те власти на всем Дальнем Востоке. Харбинские меньшевики изображали дело так, что мы стремились к выступлению и захвату власти «при всяких и вопреки всяким условиям». Это, конечно, карикатура. Как Харбинская группа большевиков, так и Читинский комитет отдавали себе совершенно ясный отчет в том, что выступить с одними вооруженными рабочими дружинами без поддержки армии, совершенно невоз­ можно. Наша цель заключалась в том, чтобы поднять армию и повести ее в бой против царского самодержавия. В этом направлении велась у нас усиленная агитация и подго­ товка. С целью печатной агитации среди солдат манчжурских армий Харбинская группа поставила свой нелегальный печатный станок, оборудованный рабочими железно­ дорожных мастерских на квартире одного рабочего. Группа усиленно распространяла свои листовки среди солдат в Харбине и на фронте. Солдаты присылали к нам свои делегации за литературой и с просьбой о присылке агитаторов во фронтовые части. *) Название «романовец» установилось за теми ссыльными Якутской обла­ сти, которые во время протеста против распоряжения Иркутского ген.-губернатора в 1903 г., забаррикадировались в Якутске в доме купца Романова и оказали во­ оруженное сопротивление властям.