Сибирские огни, 1929, № 1

толчков машины. Енисей был тих. Над Енисеем дремала ночь. Я почувствовал, что ночь огромна. Я заходил по палубе, слушая биение машинного сердца. Востер пылал на берегу. Я бормотал несвязное. Может быть, я пел. Вероятно, я пел о том, что земля наша огромна, а неожиданности ее чудесны... ...Я улыбаюсь, вспоминая пароход. Рубка, Енисей и ночь. Теперь я сижу в го­ родской комнате. За моим окном стоит ночь. Пост мой—письменный стол. Я держу в руках непокорную глину слова. Думая о моих друзьях, я раскрываю руки. У каждого из моих друзей есть свой пост. Шшщеобразный Хорчик дремлет у ворот питомника, забравшись в «нежную берлогу. Он охраняет звериный сон. Но вот из дверей маленького дома выходит че­ ловек в бекеше. Пес подбегает к человеку. Они идут но коридору питомника. Белый крут от фонаря «Летучая Мышь» идет впереди их. Звери выбегают из будок, волоча хвосты и неуклюже прыгая. Человек ласково беседует со зверями. Пес дружелюбно их обнюхивает. В это время в дортуарах Ленинградского общежития рабфаков, завернувшись в нещмвычно-шуршащие простыни, мучается в бессоннице хатангский самоед Яша. Вокруг него спят его товарищи. Матовый свет ночника лежит на стенах. На белых по­ душках покоятся черные головы. Яша смотрит в потолок грустными глазами и вспоми­ нает о просторах снежной и милой родины. В Тазовской тундре затерялась нарта инструктора Турухансоюза В. П. Алекса- нова. Оленья упряжка мчит его по снежному простору. Завернувшись в теплые меха, инструктор припоминает подробности сегодняшнего собрания в чуме. В глубоком небе 1 »азго 1 >ается северное сияние. Человек слушает движение. ' *■ 'Севире*** Огни».