Сибирские огни, 1928, № 6

Мы— хо зя йственни ки слова, а не к у с та р ны е эстеты . (Курсив наш. Г . К . ) . Поэтому мы хотим пятачковой массовой культуры, продаваемой за пролетарский мед­ ный пятак в универмагах, газет и массовых журналов. Сознание наше не разорвано, поэтому кооперативно-культурный план Ленина у нас не отрывается от литературного плана республики. Поэтому мы ставим вопрос не вообще о «социально-разумных и не­ обходимых концентратах», а о наиболее действенных, необходимых для сегодняшней классовой борьбы пролетариата, литературных формах. И решаем мы этот вопрос в пользу литературы факта, очерка, фельетона, памфлета, дневника очевидца». Тут уже делается попытка на некоторую серьезность, но, в сожалению, снова вносящую невообразимый сумбур. Когда мы говорим о литературном экономизме, то имеем в виду внутреннюю культурную ценность всех платформ, базирующихся исклю­ чительно на фельетонах, дневниках. Для каждого, кто знаком с тем, как расценивали большевики «экономизм», это чрезвычайно ясно. Что же делает тов. Курс? Он необы­ чайно быстро (но не ловко) превращает наше выражение «пятачковая культура» в самый настоящий советский пятак и кричит, что газеты и журналы необходимо про­ давать именно по пятаку, что в этой установке он видит пслное совпадение «коопера­ тивно-культурного плана Ленина с литературным планом республики». Правильно, тов. Курс, совпадает, но только в одном—в нашей тенденции к максимальному сниже­ нию цен на всякие товары, в том числе и литературные. Чудесные метаморфозы! Я говорил, как это ясно без пояснений, о внутренней ценности для пролетариата исключительной монополии всех этих «фактов», «дневников» и т. п. при условии унич­ тожения художественной литературы, а тов. Курс о том, что он хочет такой литерату­ ры, которая была бы в магазинах не дороже пятака. Насколько это серьезно—предо­ ставляю судить другим. Ясно одно—тов. Курс и на этот вопрос не смог ответить, ибо нет ответа, когда культурные ценности, их социальная значимость измеряется денеж­ ной единицей. Профессор Штеринг плохой руководитель, тов. Курс, в вопросах марк­ систской социологии. Остановимся еще на одном высказывании нашего автора. «Об искусстве,—гово­ рит он,—не стоит беспокоиться. Оно подчиняется историческому ходу вещей и не мо­ жет развиваться без революционных потрясений, когда разрушение его алтарей может являться более почетным занятием, чем совершение на них жертвоприношений. Даже если эти жертвоприношения совершают кустарно-промысловые профессора и хозяй­ ственные эстеты». В этом отрывке все, кроме одного,—логики. Необходимость разру­ шения в процессе революции, конечно, бесспорна. Но, ведь, дело не только в этом. На место разрушенного необходимо поставить что-то новое, которое бы по ценности своей для пролетариата было бы безусловно не ниже, а то и выше. Выбрасывая художествен­ ную литературу, теоретик фельетонной культуры дает пришедшему к власти классу ни­ щенскую похлебку, оправдывая ее водянистость историческим ходом вещей. Револю­ ционная стройка требует, когда мы что-либо разрушаем, не подмены, а замены. Худо­ жественную литературу, отражающую в себе живого человека со всеми его особенно­ стями, литературу, как фактор, способствующий воспитанию социальных и художе­ ственных эмоций, нельзя выбрасывать без достаточных оснований, прибегая только к р-р-ревошоционному жесту. За жестом должно быть реальное содержание нового. Я уже в прошлой статье приводил взгляды на искусство и литературу Ленина, Плеханова и др. Для автора «Кир­ пичом по скворечне» это не что иное, как «цитатное» мышление; до разрешения всех проблем он «доходит», так сказать, исключительно «своим умом», игнорируя всякую попытку указаний ему на классиков марксизма. Эта теоретическая молодцеватость остается, конечно, на совести автора. Напомню, пользуясь случаем, что вопрос о худо­ жественной литературе в момент революционного строительства таким гениальным марк- •спетом, как Влад. Ильич Ленин, разрешался следующим образом: «Толстой-художник 15 л. «Сибирские Огни»