Сибирские огни, 1928, № 6

— Табарыш...—просят они уделить им минутку внимания. Начинается опять тот же торг. Через дорогу, ведущую к мельнице, виден памятник, обнесенный железной зеле­ ной решеткой. Надмогильный камень из прекрасного дымчатого мрамора исписан име­ нами, датами рождения и смерти. Здесь покоится прах родителей Романтеева. Он чу­ жой здесь, к нему нет ни ненависти, ни любви. Его спокойно снесут, так же, как сру­ бят дерево, мешающее постройке. Мы идем и осматриваем многоэтажную дряхлую деревянную мельницу. Ее от­ служивший корпус шатается во все стороны, весь внутренний организм разбился, но она работает. Старый дизель уже не плавно, а рывками дает ей движение. Ее хотят ре­ монтировать, но ясно одно—нужна новая мельница, старуха свое время отслужила. Подали лошадь. Мы едем в поле. От этой поездки я вынес еще более радостное впечатление, чем на совхозе № 29. Хлеба здесь были лучше и чаще, примесь других сортов совершенно незначительна, сортовая полка еще была не закончена. Едем полем «кубанки». Вдали красное раскаленное солнце, кажется, падает в мягкую зелень березовых колков. От этого ость «кубанки» похожа на золотистую щетину. Непривычные глаза щурятся и в вечернем освещении не видят границ поля. Но поле «кубанки» и «мель- турма» не велико. Оно занимает всего 630 десятин. Мне жаль, что к этой цифре я не могу приписать еще одного нуля, не пустого кружочка, а такого, чтобы он увеличил площадь посева в десять раз. Далее идут овес, ячмень, подсолнухи... Вре привлекает мое внимание и радует. Мимо черных полос пара, через покосы мы возвращаемся на совхоз. Обгоняем рабочих и работниц, возвращающихся с работы. Вечереет. Поля немеют. Легкая прохлада и тишина кутают разгоряченную грудь земли. В ВЕЧЕРНИЙ ЧАС. Я устал от поездок и разговоров—хочется отдохнуть. Но в комнату—закоулка­ ми, коридорами—пробираются плаксивые звуки фисгармонии. Это в клубе. Он зани­ мает вторую половину верха. Клуб—большой зал, где когда-то собирались «братья» и «сестры», чтобы про­ славить имя распятого на кресте, а, может быть, подчас и гости. В те времена фисгармония верно служила хозяину и монотонными голосами исторгала слезы и стоны «сестер». Сейчас же... Да, в настоящее время за ней сидит бравый молодец и «откалывает» вальс. А сестрицы—работницы и неповоротливые парни изощряются в танце, громко стуча каб- лрамп. Сейчас фисгармония не поет, а плачет. Ей так не в привычку этот теш, меха раздуваются- до отказа и с большой силой давят на голоса. Зал освещен одной керосиновой лампой, сегодня мельница не работает, и нет электрического освещения. В полумраке ребята хватают девчат за непозволительные места, те взвизгивают и сыплют шлепки. Вдруг на улице раздаются веселые, призывные голоса двухрядки, и все мигом высыпают из клуба. Остается только несколько пожилых рабочих у лампы с газетой в руках. Они обсуждают очередную политическую новость.