Сибирские огни, 1928, № 5

Он стоял неподвижно еще несколько минут, уронив курчавую голову, и только когда темная глыба людей, упавшая на площадь, с гулом начала таять, он сорвался и, плечами прокладывая себе дорогу, выбежал на улицу. Уже сумерки окутывали бульвары, и пели громкоговорители. Толпа ти- хо двигалась по тротуарам, и авто мчались по узким белым полотнам, бро- иенным прожекторами. Маленький город казался большим и многолюдным. Протяжный крик газетчиков замирал в переулках. — Фамилии-то,—вспомнил Зуда,—не взял! Все !ра- вно! Все ра вно! Бульвар был полон, как сети рыбака в хороший улов. Зуда сел рядом с девушкой в темном платке и вынул папиросу. — Затянись, девочка,—сказал он, протягивая соседке коробку. Но печаль давила его тяжелым камнем. Девушка повернулась. Огонек папиросы на мгновенье осветил ее лицо, и он увидел щеки, изрытые оспой, и толстые белые губы. — Молоденький,—сказала она,—пойдешь?—и взяла папиросу. — Я комсомолец,—сказал Зуда, закрыв глаза.—Я сейчас говорил речь на митинге. Знаешь песню поют: «И вся-то наша жизнь борьба»? — Хлебнул? Пойдем скорея! — Что ты, дура, я не хочу. Мне надо на собрание. Меня ждут. — Ждут, да не тут ,—сказала она фыркнув. Он поднялся и медленно пошел с бульвара. В редакции было темно и тихо, и только в двух комнатах горел свет. В одной щелкала «Ремингтоном» дежурная машинистка; в другой сидел Гриня, вытянув длинные ноги в фиолетовых носках и глубоко задумавшись. Его ак- куратно расчесанные волосы блестели. За вторым столом сидел заведывающий партотделом в белой гимнастер- ке и писал. Машинистка подняла голову с устало опустившимися волосами. На секунду застыли в воздухе ее поблекшие руки. Пудра не скрыла добрых складок вокруг полинявшего рта, и Зуда сказал, садясь к столу, заваленному серыми пачками подшитых газет: —• Анна Васильевна! Писать не хочется. — Мне тоже не хочется,—сказала машинистка,—ее плечи опустились, и уже через щелканье «Ремингтона» он услышал окончание фразы:—нам, ведь, деньги платят. — Пиши, пиши, как Каин, про все, что ни увидишь. Перо повисло над бумагой и медленно поползло по строчкам. «Сейчас же, по получении телеграмм о гнусном убийстве Сакко и Ван- цетти, по городу были организованы митинги протеста. Демонстранты огром- ными толпами с красными знаменами, перевитыми траурными лентами, дви- гались по улицам. Жители правобережного района собрались на Первомайской площади. Толпа глухо волновалась, ожидая слова первого оратора. На трибуне пока- зался...». — Ах, дьявол, фамилии-то!—закричал Зуда вскочив. «Ремингтон» равнодушно щелкал. Зуда сел и перечитал написанное. Он вдруг отчетливо увидел гримасу шева, исказившую лицо командира Тысяча молодых гневных лиц грозным прибоем ударилась в его грудь.