Сибирские огни, 1928, № 5

Он вдруг медленно и низко склонился, держа руки по швам. Перед изу- мленной Настей блеснула его круглая лысина. На его согнутой спине, под ста- ренькой материей пиджака резко выступили кости позвоночника. Она стремительно встала, опрокинув табурет, и вцепилась в его плечи. — Перестаньте! Это унизительно! Я ничего не понимаю! Он выпрямился, его губы были стиснуты. Некоторое время они молчали, оба покрасневшие и взволнованные. — Вы комсомолка?—процедил сквозь зубы Нудьга. Настя кивнула головой: — Да. — Вы ненавидите буржуазию? Да? Почему? Вы ее знаете? Она вас трогала? — Она трог ала мою мать,—сделала тяжелое ударение Настя. — Ах, вы понаслышке!—нехорошо засмеялся Нудьга:—Почему вы, до- рогая девочка, не спросите, как я ненавижу... — Ну?!. — ...ненавижу господина Бажено! — И только?—иронически вскрикнула Настя. — Довольно с меня. До остальных мне нет дела,—он махнул рукой и сердито улыбнулся:—Мы с вами ненавидим по-разному. — А Нонна?—нетерпеливо повторила Настя, запахиваясь в халатик. — Вы жестоки,—пробормотал Нудьга, зажимая щеку, словно у него внезапно заболел зуб. — Была простая девушка—Нина,—заговорил он снова, тусклым, омерт- вевшим голосом:—Мы оба служили у господина Бажено, на его кондитерской фабрике. Однажды господин Бажено подал Нине ее упавший розовый плато- чек. На другой день она получила огромную коробку шоколада. А еще через неделю я получил обратно обручальное кольцо: Нина стала госпожей Нонной Бажено. На время свадьбы меня сделали лакеем, на мне был фрак с длинными фалдами. Я подавал, и кланялся, кланялся, кланялся... — Почему же она... — Как? Вы не понимаете?!.— оживился Нудьга:—Деньги! О, если б этот выигрыш случился двадцать лет тому назад! У меня не было денег! Он цепко сгреб в кучу червонцы и потряс ими в воздухе. — Милая девочка! у меня была одна мечта... она с'едала мой сон, я пере- стал чувствовать воздух улицы, цвет деревьев, меня окликали по нескольку раз, как глухого. Я скупил билеты всех лотерей... на все жалованье... Я ходил по улицам и, как сумасшедший, вглядывался в камни тротуаров... Я был почти уверен, что найду бумажник и в нем—деньги, деньги 1 ! Он нагнулся к Насте так близко, что она почувствовала табачный пе- регар его дыхания: — Вы знаете, что я сделал?—он, не замечая, стал говорить так, будто это уже случилось:—я нанял кабинет самого великолепного ресторона... цы- ганский хор, ведро шампанского, дюжину лакеев... на всю ночь! И она, Нинка... Я ее украл у господина Бажено! Я ее утопил в белых цветах, зимой, в живых цветах,—смотрите, господин Бажено, Нинка—моя! Он выпрямился и пьяно постучал кулаком в грудь: — Она была бы со мной, эта продажная девка, только покажи ей день- ги! Кучу бумажек! Грязная тварь! Он вдруг сник и добавил беспомощно: — Она была бы со мной,—маленькая, изумительная Нонна! — Отвратительная женщина!