Сибирские огни, 1928, № 5

Взглянул в сторону спящего рядом красноармейца, голова которого с'ехала с вещевого мешка на руку соседа, зевнул и, точно по команде, уро- нил голову на мег.ок . Сразу же ощутил, как уверенно падает в карауливший его сон, и если бы не пенсне, о котором он вспомнил, так и упал бы на ми- ражное дно забвения. Не поднимаясь, он снял пенсне, положил его- на стояв- ший за головой ящик—и отдался вновь падению, как отдаются в зной печ- ной прохладе, в любви—любимому. Ночь стала ослабевать, тьма поседела. 6. КОГДА КОМПОЛКА СПИТ. Открыв глаза, Севир Подошва прежде всего сообразил, что- проспал ночь в неудобном положении. До боли была намята кожа на черепе, ныла шея. Он потер голову, шею, прищурился низкому и огромному солнцу, хотел было снова лечь спать, но не сделал этого, так как увидел, что кто-то лег на его вещевой мешок. Удивясь, он сел, и тотчас же узнал комполка, почему-то растерялся, затаил дыхание и, словж> загипнотизированный, смотрел на не- ожиданного соседа. Комполка спал крепко-, как может спать только очень уставший человек, дышал редко, глубоко и безмятежно. Легкий тик лениво подергивал лицо. Подошва остановил глаза на белом частоколе ровных и чистых зубов. И вдруг заметил, что спереди за верхним рядом выглядывает второй зуб. Это разбудило в нем любопытство, он нагнулся, заглянул в рот снизу и, запустив руку в волосы, проговорил: — Мать честная!.. Двойной зуб!.. Восклицания прозвучали, как аккорд слабого изумления, тихого восхи- щения и маленькой зависти. Палаточный табор уже оживал. Дымились походные кухни. Около них полусонный наряд чистил картофель. У палаток умывались. Бубнили отдель- ные голоса. Кто-то, видимо, занятый какой-то работой, возможно, починкой белья, негромко, по-домашнему, напевал. Подошва, все еще полный недоумений, кочуя глазами с предмета на предмет, заметил между собой и спящим комполка надломленный каравай хлеба и рядом недоеденный кусок. Почти машинально поднял его и стал рас- сматривать. На одной стороне отчетливо виднелись следы зубов. И один зуб был, без сомнения, удвоенный. Подошве показалось, что он нашел нужное, то, что именно искал, он радостно заулыбался, как глухонемой, понявший знаки человека, и с прежними оттенками в голосе произнес: — Так и есть, двойной зуб! Эти открытия и утренняя свежесть взбудоражили Подошву, подтолкну- ли к окончательным выводам. Он быстро нашел убедительные для себя при- чины, почему комполка оказался спящим рядом с ним. — Умаялся в городе с нашим жалованьем... Эх!.. Он выдохнул это «эх» необычайно теплой струей досады и, повторив его, добавил: — Эх... товарищ Мигайла!.. И внезапно покраснел. Сочно и буйно. Он вспомнил: «Ходила мадамой фру-фру по Невскому да подмигивала»... Осторожно поднялся, прикрыл комполка своей шинелью и стал будить двух красноармейцев, спавших неподалеку от него. Когда же те открыли гла- за, приложил палец к губам, показывая кивком головы на комполка. — Тс... командир... спит...