Сибирские огни, 1928, № 5

Толпа, в тесной давке, нажимала на крыльцо, обтаптывая друг другу ноги и обдавая жарким дыханьем в лицо. — Вот, видишь,—толкнул Яхонтов локтем Василия.—Все в курсе дела. Грамотный народ!.. Василий так же, как и утром, протянул руку. — А ну, подравняйсь!.. И когда фронт вытянулся и закачался зигзагами, как туловище боль- шого змея, он вскочил на крыльцо. — Товарищи! Мы сегодня в первый раз трахнули по тяжелой разрухе... И здорово трахнули... Поэтому ничего не будет пакостного, ежели смочим загоревшую утробу. Но только вперед—к чортовой матери эти порции! От них воняет старым дурманом. Толпа с ревом подхватила его с крыльца, и долгое время высоко над головами взлетал его шлем. Над тайгою спускался тихий теплый вечер, и чуть слышно шумела дубрава. С гор легкий ветерок приносил смолистые ароматы. Вечером, когда Валентина вернулась с воскресника, она застала дома большую сутолоку. Со стен были сняты все ценные вещи и свалены в кучу. Галина с прислугой и несколько человек тунгусников увязывали их в узлы. — Сегодня мы уезжаем- на Калифорнийский прииск,—с расстановкой, отчеканил Сунцов и в упор взглянул на сестру красивыми цыганскими гла- зами. Но Валентина без малейшего напряжения выдержала этот взгляд и также коротко ответила: — Я мобилизована на работу и никуда не поеду! — Ты, что же,—решила подыхать на пайке с этой шпаной и подвергать себя разным домогательствам со стороны этих карманщиков?! — Негодяй!...—вспыхнула Валентина.—Бесстыдник, потерявший благо- родство даже по отношению к своей сестре. Тебе ли чернить других?! Сунцов—не т о в испуге, не то в злобе-—беззвучно шевелил побледнев- шими губами. Взгляд Валентины пришиб его к полу. Так она еще никогда с ним не говорила. К Валентине дробно и виновато подбежала сухощавая и жалкая Галина. — Ну, Валечка, ты прости его... Прости нас... Ведь какие бы ни были, а мы все же родные, Валечка. Если бы жили в городе и была бы наша власт ь г то этих гадостей, может быть, и н-е было бы... Она, всхлипывая, склонила маленькую голову с измятыми, как изжеван- ная солома, волосами, на прудь Валентины и в судороге причитала: — Ты думаешь, мне, ему, легко расставаться с этим гнездом? И опять ты... Ведь он один у тебя брат!!! Вас двое на всем свете... Валентина отвела невестку в сторону и, с осторожностью, усадила на мягкий обтянутый шевром диван. — Опять же, ты знаешь, я беременна и придется быть одной среди, тайги,—тянулась к ней руками Галина.—А мы бы прожили год какой и, может быть, в город переехали бы, а там тебе и в университет можно. Валентина встала и прошла в свою комнату, — Ну, подумай же, Валя,—не отставала от нее Галина.—С разбойни- ками... Ну, с людьми, которые оплевали даже самого господа бога и ограбили весь мир. Неужели же тебе не страшно оставаться с ними?! — Нет,—решительно сказала Валентина... И насмешливо, укоризненно взглянула в изуродованное лицо невестки. — Чудная ты, Галина! Какая разница?.. Вернее,—большая разница: они грабят и мы с Евграфом грабили... Мы—для себя, они—для всех.