Сибирские огни, 1928, № 5

А репетиция удалась: почти все приисковые мужики и бабы высыпали из своих закоптелых казарм. Секретарь Залетов захлопнул испачканную тетрадь и подошел к Ва- силию с открытыми от улыбки зубами. — Все собрались, кроме шпаны,—и отмечать нечего!—сказал и раскатисто рассмеялся, не зная чему. — А ну, постройся в два ряда!—крикнул Василий и вытянул руку, указывая фронт. Мужики, один за другим, начали примыкать. Неумело и от этого забавно подражали военным; у большинства бродни задрали кверху рыжие утиные носы, а на головах—не шапки, а лохмотья звериных шкур. Бабы, одной скученной фалангой слева, беспорядочно топтались и гал- дели в споре за места (Такой народ эти бабы!). Мужчины пускали колкие смешки: — А ну, подровняйсь, бесштанная команда... — Эй, женский батальон! Василий прошелся вдоль по вытянувшейся нитке. В глазах у каждого чувствовалась скрытая радость, у Василия сильнее стучало сердце. В стороне строились подростки. В реве детских голосов слышался ве- сенний гомон и молодой задор. Солнце еще не поднялось под хребтами, когда разрозненные кучки людей двинулись к мастерским. Василий пошел впереди и первый ударил лопатой в сугроб. В конторе и клубе заправляла Настя. Подоткнув высоко подол и громко шлепая голыми пятками по полу, она расплескивала направо и налево бурный поток своих слов. — Эй, почище, почище, бабочки... — Вот тут дресвой прихватите! — Не для кого-нибудь, а для себя, бабочки!.. Бабы наперебой бросали ей колкости и вечное недовольство. — Ой, для себя ли? — Да она-то для себя задницу дерет, а нас-то тут и в пару не увидишь. — Вишь, команду взяла,—как муж, так и жена. — А как же?-—Где болото—там и чорт, это обязательно! — Вот все у нас так. .. Давно ли к бах тистам нас суматошила, а теперь в кумынию волокет. — Это уж, как наповадится собака за возом бегать, хуть ты ей хвост отруби, а она все свое... — Ой, не грешите, охальницы,—заступались другие. Солнце клонилось к паужину. С юга, с гор, тянул легкий ветер. Кучки рабочих, захватив равные участки, отходили все дальше и дальше. Валентина, в оленьей дохе и унтах, неумело долбила лопатой снег и мешала Качуре с Яхонтовым. Их участок оставался белым островком. Рабочие обидно посмеивались: — Ну, ну, нажимай, антелигенция!.. — Вишь, собрался битой да грабленой и плетутся на козе. -— Эй, богадельщики! — Лопатка-то, видно, не музыка... На ней не так завихариват—ба- рышня!.. Другие степенно унимали. — Да бросьте вы, трепачи... Вишь, деваха и так разомлела, как па- ренка в печке... Дай, привыкнет—нашим бабам пить даст... Силы-то у ней, как у ведмедицы... Вон как сложена... Выгуль девка!