Сибирские огни, 1928, № 5

Валентина повернулась и пошла обратно, пошатываясь, как пьяная. Не глядя на домашних, она прошла в свою комнату и только здесь припомнила встречу с Василием и его прищуренные глаза. Она порывисто подняла с пола портрет юнкера и долго всматривалась, ища сходства этих угасших глаз с живыми глазами Василия. В комнату вошла заплаканная Галина. Она в запальчивости сунула Ва- лентине желтую залапанную бумажку и от задышки присела на стул. — Разбойники! Звери! Они нас разорят!.. Они!.. Галина закрыла изуродованное морщинами лицо- и снова задергалась в судорогах. Валентина равнодушно прочла безграмотный текст самодельного ор- дера на конфискацию имущества и ниже приписку: — А также гражданка Валентина Сунцова мобилизуется для работы в Рудкоме, куда предлагается ей явиться к тов. Качуре. И в самом конце—размашистая, неразборчивая подпись... Но пооняла, что эта подпись его—Медведева. Трудмобилизация была об'явлена на Боровом в субботу вечером на общем собрании рабочих и служащих. Это второе собрание, под председа- тельством техника Яхонтова, прошло спокойно. Он же докладывал и бли- жайший план предстоящих работ. Тунгусников было немного и те, видимо, пришли из праздного любо- пытства и желания подтрунить над медведевской затеей. После доклада было принято громкое решение: — Открыть работы воскресником. Невышедших лишить пайка и жилища. Утренний сбор был условлен в конторе, а после собрания секретарь Залетов составлял именной список боровских жителей и улыбался в свою желтую бороденку, когда очередь доходила до тунгусников. •— Ваше социальное происхождение и занятие, товарищ? — Такое же, как и ваше,—острили те. — Родились вое из одного места, а вот крещены по-разному—заметил в шутку Сунцов. В этот вечер он был необыкновенно подвижен и даже услужлив. На глазах у всех он два раза подходил к Василию и дружески заговаривал с ним. Старые приискатели перемигивались при этом. — Смотри, как подсевает... — Без мыла прет... — Вишь, как скоро взял тон... Утром, в серые сумерки, в первый раз после восемнадцатого года зазвонил приисковый колокол. И будто дрогнула тайга от давно неслыханных звуков. В ответ медным звукам запели эхом окружающие хребты. День был теплый, на дворе пахло талым снегом. Удары колокола мягко разносились по прииску и где-то в лесах падали затихая. Около конторы густо скоплялся народ. Бабы отдельным колком, как тетерева на току, будоражили утреннюю тишину. Мужики пыхали трубками и цыгарками. Некоторые записывались у Залетова и разбирали сваленные у конторы кайлы и лопаты. — Рваная армия труда,—-думал Василий, обходя кучки собравшихся. Глаза его горели непотухающими угольками, а губы растягивались в улыбке. И чувствовал себя опять так же, как пять лет тому назад—на разбивке. Вот первый штурм, к которому он готовился с начала приезда на прииски. Сотни рук сегодня сделают первый толчок в мертвые недра, правда, еще хо- лостой толчок, но важна репетиция.