Сибирские огни, 1928, № 5

Вихлястый с разбегу, вытолкнул ногою широкую раму и, выскочив за окно, начал пригоршнями бросать снег. Когда пожар был затушен, в конторе остались только старые прииска- тели, которых Василий знал или видел раньше. И будто только теперь на- чали узнавать его. Сразу заговорли о деле. — Как живут города?.. — Правда ли, что там всех собак поели? — С чего начинать работу? — Какую пайку определить? В окна и открытую дверь тихо ползли теплые сумерки и также тихо укладывались тяжелые, непривычные думы. И в первый раз после семнад- цатого года в стенах конторы пели, не зная слов, протяжно и нестройно, Интернационал. Глухие, разрозненные голоса шли в таежную ночь... VI. Евграф ввалился в самую большую казарму. На широких нарах, в кру- жок, сидели десятка три пришлых сюда золотничников, с взлохмаченными волосами и расстегнутыми воротниками рубах. Это была головка. Посредине майдана стояла, черная от грязи, лагушка с самогоном. На берестянке—на- резаны большие куски свиного сала. Казарма освещалась одним светцом, пристроенным к русской печи, посредине помещения. Около самого светца, верхом на скамейке, лицом друг к другу, два парня тешились в любимую игру. Они стравляли двух вшей: чья перетянет, тот выигрывал сухари и самогон. Сунцов поморщился, но, не подавая виду, привычно заскочил на нары в круг пьющего майдана. К нему сразу протянулось несколько рук с деревянными чашками. Старый золотничник с безбородым сморщенным лицом оттолкнул их и протяжно- зашамкал: — Кобылка!.. Найдем почище... Он поднялся и достал из сумки бутылку с желтым настоем. — Вот,—стукнул он о берестянку,—по гостю будет и вино! Старик вытер подолом залощенной рубахи чашку и налил ее Сунцову. Но Евграф Иванович приподнялся и протянул вперед руку. Голоса смолкли. — Гуляли ребята,—начал он,—да, видно отгуляли!.. Перо вставляют нашему брату... Нашел волк на капкан—дергай в тайгу, пока советская псарня не слопала... Или лезь в этот капкан... Так вот, куда—в капкан, или лыжи смазывать дальше?! И будто стены и потолки разорвались пополам: — Нашим потом и кровью пропахли прииски—в веру, в бога! — Тайга ничья!.. Никто не сеял в ней золота! — Новая пакость хуже старой! — Нистожат народ на пайке и забивают баки пустоголовому рабо- чему пролетарии!—исступленно кричал Ганька. Сунцов спустился с обрубка. С красного лица катился крупный пот, в глазах переливалась неуловимая муть. — Не нам печалиться, ребята,—уже спокойнее начал он, озираясь по сторонам...—У них все шьется на живульку. Только глоткой мир потря- сают... И самодовольно рассмеялся: — Американцы и немцы строят машины, а у нас накачивают полит- чехардой.