Сибирские огни, 1928, № 5

Из угла послышался дребезжащий бас Сунцова: — Это какая же такая ячейка об'явилась? И толпа от дверей подхватила. Резкими взрывами бухали голоса о пустые стены конторы: — Сам себя выбрал?! Вот те на!!! — Вот те и демократическая республика! — Дак за каким лешаком нас сгоняли сюда? — Как и раньше, самозванство пошло! Это кричали опять сунцовские. Василий говорил сначала не то, что нужно. — Колчак, покойник, тоже был за демократическую. Деникин, Юде- нич тоже и вы, стало-быть, тоже?.. Но она—весь подол обтрепала и всю прическу помяла эта ваша демократическая... Опять хотите говорилку с теми, кто хлопает по диктатуре пролетариата... Но нам нужно- поставить прииски и золотым фондом ошарашить буржуя. И не говорилкой сделает э то рабочий и крестьянин. Мы чихать хотели на говорилки. Берите покру- че говори льщиков за самую дыхалку. А гражданину Сунцову мы тоже работу дадим. Надо прищемить сабачий хвост, когда он перед глазами болтается. Из толпы: — Просим без угроз, товарищ, и ближе к делу!.. — Ну, я и говорю ближе к делу. Хлеб мы реквизировали у мужиков не для Сунцовых, а для трудового народа. «Ест только трудящийся»—вот как ставит вопрос советская власть... Мы прозевали первую советскую власть, а теперь кое-чему научились. Будем равняться на Москву и никаких косарей... По-военному—животы подтянем, а прииски сгоношим... К чорту нары пролеживать!.. Одурманили вы себя самогоном да баптизмом, раста- щили прииск, а какого бобра убили? Довольно выть, что вам не давали, хле- ба,—а за какую рожу давала бы его советская власть хищникам? Будет Руд- ком, будем грохать во все двери. А Ревкому—боевая задача отрубить длинные языки и выкурить из тайги гнус. Рабочий класс не может сейчас отдать управление чорту лысому и нечего тут хамить. Кто- не желает, тому—тайга широка, а можем повернуть дело и другим манером... В Ревком предлагаются т. т. Медведев, Вихлястый и Залетов, а в Рудком—Яхонтов, Качура и Никита Лямин. А техническую братию притянем по трудмобили- зации. И не успел докончить, как грохнул новый взрыв... Казалось, порыв налетевшей бури отдирал крышу здания. — Себя-то не забыл! — И своих тоже... — И Борис Николаевич продался, а еще интеллигент! — А вам не глянется, так вон отсюда! Качура вскочил и в каком-то одичании крутил у себя перед носом трубкой. От топота и криков дрожали стекла... Но Василий видел два лагеря, и глаза его горели в улыбке. Старый приискатель, ростом под потолок, с сивой, как конский хвост, бородой и лицом саваофа, схватил за грудки Евграфа Сунцова. Голос, как хриплое точило, резал по стенам: — Будя волынить! Ша!.. Заткнись!.. В свалке, с шумом, грохнулась железная печь... Длинная труба с ды- мом и огнем хлестнула в колыхающийся рокот. Толпа, в давке, застряла в дверях... Тунгусники с руганью покидали собрание.