Сибирские огни, 1928, № 5

— Мойте, мойте зубы-то!—укоризнено кивнул он на баб.—Над чем ржете, как кобылы на овес?! Ганька схватил его за опояску и, втаскивая в круг, заорал : — Вот он, предраспред, коптелый дед. Ума сума, а заплат палата! И тряхнул за опояску кувырком в снег. Толпа грохнула, опьяненная зрелищем. Качура, вихляясь и подпрыгивая, махал около груди Ганьки сморщен- ным кулаком, стараясь достать до лица и, на потеху публике, плюнул в его сторону. — Эх ты, криночная блудница!.. Варнак третьего сорта...—Голос ста- рика срывался и пищал. При появлении Василия смолкли. И только бабы сквозь рваные по- лушалки пускали защемленные смешки. Мужчины косо и загадочно меряли глазами его плотж> перетянутую фигуру. На поклон отвечали нехотя, холод- но и даже с лукавой улыбкой. Это кучка Сунцовских приятелей. — Видишь, как выхолены комиссары, а нашего брата короста заела,— сказал Ганька, толкнув Качуру в плечо... — Не даром пословица говорит: рабочий конь солому ест, а овес пля- сунам. И опять ершом ощетинился Качура. — А он кто! Эх, боталы, боталы! Не из дворян и князей каких-ни- будь. Ежели порядки нам наводит—свой парень, то к чему и над чем зубо- скалить? Мы должны гордиться своим человеком!.. А толпа исподтишка колола Качуру насмешками. — Заткнись, лоскутина! Вчера—нашим, а седни вашим... Видно, пайку получил от старого соседа?! Ущемленный обидами тунгусников, старик махнул рукой и засеменил вслед за угрюмым Вихлястым в контору. Там уже собрались и свои. В дымном, пропахшем плесенью, помещении вьются темные сети пау- тин, накопленных годами запустенья. Посредине большого зала Никита установил еще с утра громадную железную печь с трубами в крышу. Посре- дине помещения—с десяток искалеченных стульев, на двух-трех ногах. С потолка, прямо- на голову, сочится мутная капель. Начиная от пола и до потолка, шел густым столбом пар вперемежку с едучим дымом. В углу, под вершковым слоем пыли, одинокое знамя. Василий усмехнулся, когда прочел едва заметные тени на темном: «Вся власть хозяину земли русской—Учредительному Собранию». — Всем служило- в свое время,—кивнул Яхонтов. Вскоре зал был запружен от передней стены до порога. Двери уже не затворялись, и в них, как в трубу, валил дым и пар. Ехидные смешки и говор стихли. Василий подошел к столу. С минуту молча всматривался в лица приискателей. Вспомнил прежний прииск и прежние лица рабочих. Со злобой сжал челюсти и отмахнул дым перед ли- цом. Толпа с азартным любопытством щупала его глазами и от нетерпенья ширяла друг друга под бока: — Вишь, думат, как лучше опутать народ!.. — Нет, должно, забыл, с чего начинать... — Котелок заклинило. Изговорился весь чисто, видать... Но, к удивлению всех, собрание открыл Вихлястый. — Товарищи... Как мы, специально ячейка и трудовой народ, при со- ветской власти, то председателем назначаем старика Качуру, а секретарем товарища Алеху Залетова. И как повестка собрания всем известна, то спе- цияльно приступаем к докладу товарища Медведева.