Сибирские огни, 1928, № 5

По замашкам и привычкам догадывались, что семья Сунцовых не из простых. Недавно Евграф Иванович привез с Баяхты пианино, и его кудря- вая красавица-сестра день и ночь брякала на этой барской музыке, а жух- лая, как выдра, жена собирала баб и устраивала с ними баптистские моления. Говорили также, что она из ревности к сестре ножом пыряла мужа. Да какое кому дело?! Все знали', что на этом золотом клочке земли, оторванном от всего живого мира, они умерли бы с голода, если бы- явив- шийся Еграха не вызвался доставлять им хлеба. И никому не было- дела до того, что Сунцовы занимают лучшую квартиру, хотя втихомолку, в послед- нее время, гнездился и полз по углам глухой бабий ропот: — Вот говорили оратели—буржуев не будет. А оно, смотри! — Да чего там—побасенки одни. Как был наш брат Кузька, так он и до окончания века будет горе куликать!.. Под'езжая к большой артели, Сунцов отпустил поводья и нажал но- гами в бока горячившемуся иноходцу. Лошадь, под общий рев баб, бросилась в кучу, но Сунцов вздернул повода и осадил ее на задние нош. — Испугались?!.—крикнул он сипловатым высоким голосом. Его цыганские глаза смеялись белками, а на смуглом, еще молодом лице стя- гивалась в коросту обмороженная кожа. — Живем, ребятишки, и никаких козырей!—еще громче крикнул он, ловко спрыгивая с седла. — И хлеб жуем!—пьяным хохотом отозвались в толпе. Сунцов взял коня под уздцы и выпрямился во весь свой высокий рост, так что иноходец головою тыкался к нему в спину. Пьяная компания обступила и стянулась кольцом вокруг. — Если у кого нет за что покупать хлеб, приходи—выручу,—сказал он, всматриваясь в сторону на Баяхтинскую дорогу.—Только уговор дороже денег,—золотишко не сдавать на сторону... А потом же я расходы 1 имею по поездке... Прохарчился, как мамин сын... Но Сунцову договорить не удалось. Василий с Вихлястым и техником! Яхонтовым 1 выходили из - за угла казармы. На связанных в кучу лыжах каждый из них вез окровавленные части оленьей туши. Толпа загоготала и взглядами кинулась к ним: — Мясо! Вот в пору—выпивка и закуска! Но, завидя Василия, остепенилась. Со слов Насти и Качурихи уже знали, что на прииск приехал Ва- силий с какими-то «полномочиями». — Он или нет?—шептались бабы. — Какой важнецкой стал! — Мотри, каким гоголем выступает, што твой офыцер! Мужчины вызывающе, исподлобья, меряли глазами Василия. Весь в поту и куржаке—он остановился посредине круга. Глаза чер- ными угольями обожгли собравшихся и встретились с такими же колючими и упрямыми глазами Еграхи Сунцова. Они поняли друг друга и также одновременно отвели глаза в сторону, как и встретились. Сунцов повернулся на кублуках и легко взлетел в седло. В морозном воздухе в горах отдавалось визгливое цоканье копыт разгоряченного иноходца. Под взмах руки лошадь приседала и долгими! скачками рвала вперед. С прищуренными глазами Василий долго смотрел вслед, не обращая внимания на обступившую его публику. И, будто про себя, громко крикнул: — Это и есть боровский коновод! Здорово летаешь, да где-то сядешь?!