Сибирские огни, 1928, № 4

— Зто со вчерашнего,—улыбаясь рыжей бородищей, пробасил Силан- тий, растреклятой Анфисы сосед-шабёр. — Эх, Петр Данилыч, Петр Данилыч,—укорчиво начала Марья Кирил- ловна, когда вдвоем осталась с мужем. — Ну! Заныла зубная боль. — В доме зеркало треснуло, погляди-ка... Примета самая худая... Про- шенька-то наш, Господи... — Молчать!—крикнул Петр Данилыч, покачиваясь среди комнаты,—Не в Прошеньке тут дело... Вот ты-то когда сдохнешь, зубная боль, ты-то?! — А что я тебе, поперек дороги? — Да! Прочь с моей дороги! Ух, ты!—он замахнулся грузным стулом под чехлом, Марья Кирилловна выбежала вон, и купец со всего маху пустил стул в зеркало: — НнаН Вот тебе твоя примета! И под звон посыпавшихся осколков крикнул: — Водки! Огурцов! Эй, Илюха! Приказчик, как из-под земли, вынырнул из коридора и, услужливо ле- безя пред хозяином, повел его. — Ты куда меня, в спальню? — Так точно. Потому вам надобен полный покой и отдых, как в бла- городных воспитанных домах. — Хе-хе-хе... Ну, ладно, Илюха... Ты молодец у меня. Ты признаешь во мне полного комерсанта? А? — Господа, с такими капиталами?! Как же иначе может быть? Вы и в нашем городу были бы без малого первым... Пардон... Купец, самодовольно оглаживая бороду и прикрякивая, сел на кровать: — Раззувай!.. Приказчик подобрал манжеты и с брезгливой миной, которую он ста- рался скрыть в масляной улыбке, стал стаскивать измазанные свежим наво- зом сапоги. — Ишь ты, кудряш какой. Ты, Илюха, счастливый... Кудрявым, гово- рят, везет. — Вполне ясно, Петр Данилыч... Ужасно мне везет. Пардон. — Та-ак. С Покрова еще прибавлю тебе пятерку в месяц. А ежели в мой антирес войдешь, сразу четвертную надбавлю. Министром станешь жить! Понял? — Мирси. А в чем же ваш интерес будет состоять? Хозяин поднял на него припухшие глаза, и хрипло засмеялся: — Так я тебе, дураку, и сказал. Не маленький, поди. Можешь сам до- гадаться. Эх, ты, раскудрявая твоя башка со вшами. — Мирси,—ухмыльнулся Илья, вытирая о ковер испачканные руки.— Больше ничего не изволите вторично приказать?—и пошел к двери. — Стой, погоди! Вот что: слетай единым махом к Анфисе Петровне и выразись ученым манером, что так, мол, и так, что хозяин, мол, кутил всю ночь с немцем-мельником, что мол о сыне скучает... Нет, этого не надо... А что, мол, желает ей покойной ночи... Понял? Ну, как ты это все сопоста- вишь, а? — А очень просто,—откашлялся Илья.—Его степенство, господин ком- мерсант такой-то, шлет... — Т.-е. как: такой-то?.. Ах ты, сволочь... — Дак это же, Петр Данилыч, только так говорится... Провозглашу, как архиерейский дьякон, полный почетный титул ваш. Ну, а почему же вы насчет времени изволили сбиться, осмеливаюсь доложить? Приказываете ска-