Сибирские огни, 1928, № 4

тонкий слой воды. И так версты на две, на три. Что ж делать? Значит, вчера ошиблись ходом, надо было брать в узенький рукав. — Леший ее знал... Бэз чалвэка, Прошка, пропадем... — Пропадем. Дальше все острова виднеются. Без плана трудно. Карты такие большие есть, где все срисовано, называются—планы. — Понимаю,—сказал Ибрагим. После торопливого всухомятку завтрака с большим трудом сняли шитик с мели и, со всех сил упираясь баграми, сдали тихо подыматься вверх, назад. Только под вечер пришли они к носу острова, который так же злобно, как и в прошлый день, смотрел на них трауром черных и белых пятен. — Чорт знает, весь вчерашний труд пропал задаром,—закусил дро- жавшие губы Прохор и с досадливой тоской взглянул на пробитую в плесе ледяную дорогу: ее вновь сковал мороз. —• Надо стрэлой лететь, тогда выйдем... А мы двадцать верстов впе- ред, пятнадцать назад... Тьфу!—плюнул Ибрагим, всматриваясь в устье ма- ленькой проточки. — Надо по двести верст в сутки проплывать. Надо день и ночь плыть, Ибрагим. — Мало ль чего надо!—крикнул черкес.—Дома надо сидеть!.. Куда чорт понес!.. Не шутка. — Давай сделаем очаг на шитике, чтоб к берегу не приставать. — Хоть бы какой шайтан встретить... Ни тунгус, ни чорт нэту. Тьфу!! Левая протока, куда направили шитик, стала постепенно 1 расширяться, она быстра и глубока. — Какой хитрый,—сказал Ибрагим, бросив весла: шитик самосплавом ходко подавался вниз. — Кто хитрый? — Кто вода!.. Маленький вода, гляди, какой большущий стал, большой вода совсэм вчера дурак. Поди, узнай... — Гы, чорт... Слышь, опять шумит! Впереди раздавался глухой рокот. — Водопад в горах или порог?—тревожно прислушивался Прохор к нараставшему шуму. Бессильное солнце садилось в тучу, сентябрьская зима все еще белела, куда ни взглянь. Где-то близко октавой промычал сохатый—лось. — Гуси, Прошка, гуси! Ибрагим схватил ружье и замер. С бодрым гоготаньем низко тянул вдоль реки табун гусей. — Эх, срэзать бы,—шепнул Ибрагим, захлебываясь древней стра- стью,—кунак, голубчик... Сюда, сюда! Ловкий выстрел срезал гуся. Встревоженный табун сделал шумный круг над павшим в воду товарищем и с печальным гоготом помчался дальше, к югу. — Он раненый! Догоняй!—кричал Прохор. — Греби, греби!.. — Стреляй! Дай ружье!.. Дай сюда!! — Греби, греби!! Подбитый гусь уносился теченьем вниз, шитик настигал его, трещали весла, уключины скорготали, взвизгивали. — К берегу, Прошка, к берегу!!—вдруг неистово завопил черкес. По- рог!.. Алла! Алла!!... Увлекшиеся путники, не слыша и не видя ничего кругом, нежданно очутились среди бушующих валов, в преддверии грозного порога. — К берегу!!