Сибирские огни, 1928, № 4

Прохор перекрестился и вздохнул. Он хотел тотчас же записать этот странный сон, но отложил до завтра: голова была тяжелая, слипались уто- мленные глаза. — Вставай, что же ты... Эй, Прошка! Шитик готов к отплытию. Солнце ударяло Прохору в лицо. Он поднял- ся. На указательном пальце левой руки блестело серебряное, со змеиной одно- глазой головой, незнакомое кольцо. Прохор смутился, снял его и, крадучись от Ибрагима, спрятал в карман, стараясь припомнить вчерашний день. — Что за чертовщина такая.—От разбавленного водой спирта, что уго- щал его старик, у Прохора в голове ц во рту до сих пор скверно. На берегу стояла группа тунгусов—мужчин и женщин. Они вышли взгля- нуть на шитик и пожелать счастливого пути. Прохор подошел к старику и спросил его: — А где Синильга? — Какой Синильга? Нет такой... Может, мой девка, дочка? Он в чуме сидит, хворает. Прохор дико смотрел на него и тер недоуменно лоб. Он- хотел передать кольцо старику и не решался. — «Разве спросить вдову, может быть, она знает, чье это кольцо и каким чудом оно к нему попало?». Но Ибрагим еще раз крикнул с шитика: — Прошка, плывем!!! ГЛАВА XI. ТЕМНАЯ БЕРЛОГА. СЛЕПЕНЬ И КАРАСИ. «В ПОКРОВ УМРУ»... ОСЕН НЯЯ ЗИМА. ОБМАННАЯ ДОРОГА. ПРОКЛЯТЫЙ ГУСЬ. СХВАТКА. В самом конце августа путники с большими лишениями, через упорную борьбу с рекой, наконец, прибыли в Ербохомохлю, последний населенный пункт. — Жалко расставаться с вами... Ну, и жалко,—искренним голосом ска- зал Фарков,—Дюже привык я к вам... Ей богу. Как ни упрашивали его Прохор с Ибрагимом, чтоб не оставлял их, Фар- ков не соглашался: — У меня там сын, хозяйство. Как спокину? Ведь ежели плыть, дай бог к пасхе домой-то вертануться... Много тысяч верст надо обратно-то околесить. Баба подумает, что утонул. Нельзя, братцы. Фарков попрощался сначала с Ибрагимом, потом подошел к Прохору и обнял его, как сына: — Ну, Прохор Петрович, прощай, дружок... Много тобой довольны... Значит, через годик будем поджидать тебя. Так-то...—Он отвел Прохора в сторону:—Иди-ка, паря, на пару слов,—и, усадив его на заваленку возле из- бы, заговорил тихо и трогательно:—Вишь что, Прошенька. Ты хорошень об- мозгуй дело-то, плыть ли. Поздно, смотри. Вдруг замерзнете, а? Ведь дальше ни души не встретишь. — Я решил плыть. — Смотри. Надо мужиков расспросить здешних, стариков. Может, бы- вал который. Ну, ладно, авось бог пронесет... А вот еще чего...—он положил ему на плечо руку и совсем тихо зашептал:—Тунгуска-т, шаманка-т, мерт- вая-то... Ведь ее и впрямь Синильгой звали... Вспомнил, ей богу право... Си- нильга, как есть.