Сибирские огни, 1928, № 4

жет ей и действительно молитва одна нужна. Ведь с тяжбой-то не мало грехов накопила. Но теперь руки, прилипшие к бастрику*), не шевелятся от страха. Только он миновал могильник, видит—несется крылатое страшилище навстречу. Летит так же с криком, свистом. И еще будто в барабан бубнят. Храпнула Лысануха, кинулась в сторону. Оглобля щелкнула пополам. Взвыл Симка. Ревет, сам—не свой. А мимо по целому снегу махнуло это чудовище и ускакало по дороге. От деревни недалеко бросил Симка Лысану- ху и без оглядки бежит. Когда сердце отошло и бессвязно рассказал он Гавриле о приключении, дядя снял бич со стены, огрел им Симку и пригрозил: — Опять за свои бесовские дела? Поди думал о нечисти... Вызывал, может, вот и попритчилось! Я тебе выбью дурь-то из башки!!! II действительно, на следующий день дядя усердно выбивал из Симки дурь. За то драл, что кожаный чересседельник испортил Симка на завертку к оглобле. Усердно дядя бил Симку. Сквозь портяную рубаху веревка плотно прилегала в телу... Не успел Симка надеть лишней одежи. X. В великопостный теплый день по черыму**) Симка с Петькой искали вилаги для летних копенных вил. Далеко поднялись по падям. Залез Симка на высокую березу—ви- лаги на ней увидел, а с березы вид открылся, как на ладони: вон край забоковской де- ревни, вон в солнцепечной ложбине Гаврилина пасека. Но, что за диво?.. Крыша пче- линого подвала разворочена! Крикнул Петьку. Залез Петька на березу и тоже видит. Спустились они скоренько домой, а дома творится что-то неладное: Петькина мать воет, сестренки хлипают, соседи сбежались. Гаврила мечется по ограде, коня запрягает в ко- шевку. Писарь со старостой тут же околачиваются. — Пасеку выломал кто-то у вас!—сообщила навстречу Машка, Прошкина сестра:—все очистили досуха!.. Испуг взял ребят—Симку и Петьку. Штука ли—триста ульев выломано. Капитал не плевый. Струсили—знают, что быть им битыми не по одному разу под горячую Гаврилину руку. На другой день примчал Гаврил из становой деревни урядника. Забегали сотские, понятые, как на пожаре. А Гаврил темнее ночи, молчит, не говорит ни с кем. Угрюмо ластится к уряднику, благородьем его возвеличивает. Медовухой потчует. Приехал и Пантюха и матерится напропалую: — Кишки бы выпустить варнакам, ежли б найти разбойников! Не любит он воров, страсть как не любит. А Симка вдвойне взволнован: оттого, что пасека выломана, еще оттого, что уряд- ник прнехал. Есть на что посмотреть! Усы у урядника—будто два налима приделаны к верхней губе: головами вместе, а хвосты врозь. У сабли золотая кисть болтается. Уряд- ник этой кистью все время поигрывает, точно на игру она ему дана. — Да им чо,—думает Симка.—вся жизнь им на игрушку дана!.. В картузе, глав- ное, прнехал в такой мороз. Говорят, если гусиным салом мазать уши, не будут они мерзнуть. Сидит урядник за столом, шппет, пишет. А вокруг мужики. Не вытерпел Симка, пролез вперед, потянулся к божнице, будто за дратвой да за иголками. А сам принюхи- вается к урядниковым ушам. — Ничем не пахнет! Что за штука? — Си-имка-а!—рявкнул Пантюха на Симку :—ты чо засматриваешь в прото- кол-то!.. Шпиенить вздумал? *) Бастрик—палка, прессующая воз сена. **) Черым—твердая ледяная поверхность снега.