Сибирские огни, 1928, № 4

о способах истребления художественных галлерей, а затем подберется и к музыке. Повторяю, это необходимо, ибо художественное творчество вообще рассматривается авторам, как что-то лишнее, вредное. Подобные мысли, если бы их попробовали осу- ществить, оставили пролетариату: в литературе—фельетон, в живописи—плакат, в музыке—частушку. Социальная значимость искусства заставляет нас бороться против всяких по- пыток лишить рабочий класс возможности знакомства с культурными ценностями прошлого. Этим создавалась бы громадная опасность культурного плена для пролета- риата, т. к. он был лишен «возможности культурного накопления в прошлом». Борьба за культуру, которую ведет партия, об'ясняется именно этим. Рассуждения тов. Курса говорят о грубейших идеологических ошибках. Нельзя показывать рабочему сколоченные лачуги и заставлять считать их дворцами. Проекты Хули-Хуренито, хотя бы и в переложениях автора, партия и пролетариат осуще- ствлять не будут. Нельзя навязывать пролетариату мышление николаевского министра Канкрина, говорившего: «Я все знаю, я даже не знаю, чего я не знаю». Нельзя, говоря о больших вопросах культуры, подходить к рабочему классу, как к героически настро- енному мещанину! Статья тов. Курса—это прежде всего (для него самого) злейший политиче- ский промах, ревизия марксизма и совершеннейшее непонимание тактики нашей пар- тии в вопросах искусства. Поневоле вспомнишь, видя, как летят «камни» в «скворешники» небезызвест- ную мысль небезызвестного Пруткова: «Неискусного вождя, желающего уподобиться Атилле, смело назову «нагайкой провидения». Ш. В. И. Ленин говорил об искусстве: «Искусство принадлежит народу. Оно должно уходить своими глубочай- шими корнями в самую толщу широких трудящихся масс. Оно должно быть по- нято этими массами и любимо ими. Одно должно об'единять чувство, мысль и волю этих масс, подымать их... Я не в силах считать произведения экспресси- онизма, футуризма, кубизма и прочих «измов» высшим проявлением художест- венного гения. Я их не понимаю. Я не испытываю от них никакой радости... Здесь много художественного лицемерия и, конечно, бессознательного почтения к художественной моде, господствующего на Западе». И еще: — «Красивое нужно сохранить, взять его, как образец, исходить от него, даже если оно «старое»... Почему нам надо преклоняться перед новым, как перед богом, которому надо покориться только потому, что «это ново»? Бессмыслица, сплошная бессмыслица!». Мы должны были остановиться кратко на вопросах искусства только потому, что художественная литература является частью этой большой проблемы. Перейдем непосредственно к литературе. Читая художественные произведения, мы можем и должны искать в них: 1) отражения жизни общества данного периода, взаимоотношения и борьбу классов и 2) как, в каком направлении через литературу идеологически воздействовать на читателя. Что говорит статья Курса?—Она совершенно отбрасывает художественную ли- тературу, как организующий и воспитательный фактор, заменяя ее фельетоном. Вот здесь-то, в этой подмене, и кроется недоразумение. Фельетон, как определенный вид литературной формы, касается только фактов текущего дня. В этом его сила и острота, и в то же время слабость. Необходимость дать хотя бы и художественный отклик на злобу дня заставляет фельетониста игнори- ровать углубленный социальный анализ и брать для своего этюда значительно мень- шее полотно, чем это может и должен делать беллетрист-художник.