Сибирские огни, 1928, № 4

Но вопрос о литературе со смертного ложа меня раздавил. — Я перечитываю «Сиб. Оши»,—сказал Сорокин задыхаясь.—В ва- ших рассказах есть один недостаток: вы злоупотребляете глаголом возник- нуть и возник. Я смотрел на Сорокина и потерянно молчал. Он уплывал в небытие. На лице его жили только- глаза. Но крылатая лихорадка искусства все еще то- мила этого человека с холодными руками и великодушным сердцем. СМЕРТЬ КОРОЛЯ. «...Помолчи, Валек»... Март набухал весной. Антона Семеновича перевезли в клинику. Там я увидел его в последний раз. Палата, в которой он лежал, была квадратная. Огромное окно выхо- дило во двор. В углу стояла комнатная пальма. Я поразился переменой, произошедшей с Сорокиным. Он лежал на кой- ке, покрытый солдатским, сукном. Рубашка его была распахнута. Она от- крывала углы ключиц и крупные латы ребер, обтянутые зеленоватой кожей. Неизменный друг Антона Семеновича—Валентина Михайловна--сидела у его- койки на белом табурете. — Антоше лучше,—сказала Валентина Михайловна,—профессор уве- ряет, что Антоше лучше. Я сел на табурет по другую сторону койки. Антон Сорокин с усилием протянул мне руку. Это была рука мумии. В палате был еще один больной. У окна лежал юноша,—бледный и кур- чавый. У его постели в зеленом кресле сидела девушка. На зеленом бархате белый ее халат казался вырезанным. Юноша держал в своих руках ее чуть розовые руки. Она склонилась над ним, разбросив по халату косы. — Антоше лучше,—повторила Валентина Михайловна,—посмотрите, какое хорошее число дыханий! Я посмотрел на скорбный лист, покрытый узором температурных график. Антон Семенович скосил глаза в сторону жены. — Помолчи Валек,—произнес он тихо. Я понял, что Антону Сорокину не нужны рассказы о выздоровлениях от горловой чахотки. Я приготовил эти рассказы по дороге в клинику. Спокой- ствие в смерти обязывало Достойнее было молчать. Антон Семенович, не вставая с постели, дотянулся рукой до столика, и снял пульверизатор. Под прибором стояла спиртовая лампочка. Сорокин сбросил колпачок и неторопливо зажег спичку. Фитиль вспыхнул, лекарствен- ная жидкость забурлила в металлическом чреве прибора, из пульверизатора выбросилась эмульсиевая пыль. Сорокин поднес ко рту пульверизатор, глотая распыленную жидкость. Ему стало легче. Он загасил лампочку и поставил прибор. — Дело такое,—произнес он кашляя:—Когда в Сибопсе меня сокра- тили, мне сказали, кредиты все распределены, на вас кредита нет, мы вас сокращаем. Я им ответил: «Вы распределили кредиты, на мою долю кре- дитов нет,—значит, я умру». 14 л. «Сиб. Огни».