Сибирские огни, 1928, № 4

— Вы пишите?—спросил человек. — Пытаюсь!—ответил я. — Печатаетесь? — Пытаюсь! — Меня читаете? —- Пытаюсь!—хотел оказать я, но спохватился во-время и угрюмо ответил:—Читаю! — Пойдемте в комнату!—сказало 1 виденье. Мышенок улыбки скользнул в его китайские усики. Он пошел впереди. Походка у него была плывущая. — Это Сорокин,—шепнул мне Мартынов. Мы вошли в переднюю. Здесь было много дверей. Дверь, ведущая налево, раскрылась. Я увидел девичьи лица, розовые и смеющиеся. Мне вспомнились стихи: «Пахнет землей и тулупами Девушки наших дней!» — Нам сюда,—сказал Сорокин. Мы вошли в комнату, тесно заставленную столами. За одним из столов, за пишущей машинкой, сидела женщина, розовая и полная. Над другим сто- лом склонился человек в разорванном френче. — Художник Безменов,—сказал Сорокин. Я увидел, что художник рисует. Перед ним лежал лист бумаги и набор кистей. Он беспрестанно менял кисти и тяжело вздыхал. — Он глухой,—сказал Сорокин.—Я ему выдал удостоверение. Я за- свидетельствовал его гениальность. Столы были завалены газетами. Сорокин прошелся по узкой полоске пола, свободной от столов. . — Что вы из меня- читали?—спросил он, остановившись у окна. — Песни Айдагана,—сказал я, вспомнив книжку «Сиб. Огней», кото- рую перелистал утром. — Это- пустяки,—сказал Сорокин,—прочтите «Хохот желтого дья- вола»,—шедевр! Я стыдливо поглядел под стол. Сорокин переплел худые пальцы и спо- койно добавил. — Вещь замечательная. Написана против милитаризма, а напечата- на в первый месяц войны. Редактор «Омского' Вестника» напечатал по-недо- смотру. Был большой шум. Художник Безменов глухо вздохнул. Розовая женщина сменила ленггу. Ровный голос Сорокина наполнил комнату: — Я разослал эту вещь всем императорам. Императоры и короли мне не ответили. Ответил только Сиамский король. — Сиамский король? — Сиамский король,—подтвердил Сорокин.—Ответ был ерундовый,— книга, за отсутствием русского переводчика, не «огла быть прочитана,—вог и все. Сорокин сделал несколько шагов и встал у стола. — Сейчас я пишу «Скандалы Колчаку». Вещь замечательная! Двад- цать скандалов действительных, тринадцать выдуманных! Сорокин сел в кресло, спрятал пальцы в рукава и начал рассказывать о скандалах. Рассказывал он бескровным голосом. Я слушал его и не верил. Я не мог поверить, что этот скромный человек с тихим голосом осмелился прово- цировать колчаковцев, ставя их в нелепое положение.