Сибирские огни, 1928, № 4

(правда, по-русски) отчасти жива и теперь. «Официальная Германия делает «хорошее лицо при английской игре» в высшую политику» 28 ). Этот букваль- ный перевод французской поговорки «faire bonne mine a mauvais feux». (делать хорошее лицо при дурной игре, три чем вместо дурной поставлено английской) звучит в данном случае очень тонкой, но вряд ли кому по-на- стоящему понятной остротой. В одной из своих статей Г. Горбачев говорит о стремлении футуристов «эпатировать буржуа». Как-то невольно при этом вспоминается Вова Звездинцев («Плоды просвещения») с его вечным epatant Не хочется так думать, но не от этих ли психологических корней растут бесконечные лимиты, тантьемы, бракеражи и пр.?.. Язык квалифицированного индустриального рабочего, соприкасающе- гося с высшими достижениями техники,—язык специалиста почти в той же мере, как язык инженера. Он, конечно, оказывает свое влияние на совре- менную речь и притом гораздо большее, чем это наблюдалось в прежние времена. Но, как мы уже отмечали, это влияние заметно сравнительно мало. В оживленных спорах, которые одно время велись по половому во- просу, часто употреблялось, напр., выражение «переключение энергии». Не- сомненно, оно взято- из производственного языка, но в производстве его оди- наково употребляют и рабочий, и инженер. Однако, соприкасаясь с вершинами техники, другим своим полюсом пролетариат соприкасается с улицей. Его молодежь, особенно молодежь не вполне еще оклассовавшихся слоев, нахо- дится в постоянном общении с люмпен-пролетариатом, мещанскими про- слойками, даже с «блатной» публикой. Отсюда масса жаргонных выраже- ний, слов сокровенного воровского языка (тартать, кимарить, шмара, шир- мач и т. д.); отсюда же нарочитая, подчеркнутая грубость речи. Подойдя ближе к книге, к культуре, уловив, благодаря им, что эти выражения не соответствуют простому и ясному строю литературной речи, рабочая мо- лодежь обычно старается избавиться от них. Роман Гладкова: «Цемент», в общем извлекающий молодого рабочего читателя, многим не нравится именно за обилие грубых, жаргонных выражений, хотя верность их пере- дачи сомнению не подвергается. Отвыкнуть от них, конечно, очень труд- но, тем более, что их подхватывают ораторы, газеты, учащиеся и так далее, прельщаясь их выразительностью (они новы и потому безусловно вырази- тельны) и видя в них подлинный язык рабочей массы. В газетах то и дело встречается «бузить» (даже журнал—«Бузотер»), «навернуть гайку», «вз!реть»... Речь учащихся полна жаргонными словечками. Интересны в этом отношении рассказы: Сейфуллиной—«Налет», Скоринко—«Сталь- ной гамуз», «Дневник Кости Рябцева» и «Костя Рябцев в ВУЗ'е» («Новый Мир». 28 г.)—Огнева. Скоринко рассказывает об одном подростке, видимо, из беспризорни- ков, который, будучи прикомандирован к воинскому отряду по политиче- ской части, не только оказал благотворное политическое влияние, не толь- ко совершил подвиг личной храбрости, но и обучил всех, начиная с коман- дира, говорить: вместо идешь—«хряешь», вместо есть—«шамать» и т. д. Скоринко с радостью слышит эти выражения из уст студентов, очевидно, считая их явлением положительным, элементами подлинной пролетарской -речи. Студенты одного из омских ВУЗ'ов на просьбу сообщить особенные, употребляющиеся только в их среде слова, в несколько минут дали такой список: чубук, пузыриться, грубо—грубой (хорошочий), засыпаться, за- шиться, запурхаться, нахрустаться, шамать, сдрефить, шарпать, кимарить, шмара, канать, стырить, уметываться, зеке, на ю, на ять, с гвоздя, взять на 28) «Вечерний Киев» № 119, 1927 г.