Сибирские огни, 1928, № 4

требующий различного по форме продолжения. Он, например, может выска- заться за что-нибудь, остановиться на чем-нибудь, говорить о чем-нибудь, доказывать что-нибудь и т. д. Сказав одно из приведенных сейчас слов, оратор, часто не замечая этого, приделывает продолжение не к этому сло- ву, а к его синониму, мелькавшему у него в голове. Поэтому, может быть, мы постоянно доказываем о необходимости самокритики, останавливаемся о хлебозаготовках. Поэтому же, а отчасти потому, что на собраниях обыч- но сталкиваются разноречивые мнения и предлагается высказаться за и про- тив, у нас любой факт говорит не о чем-нибудь, а за что-нибудь: усиленный •спрос на зубной порошок говорит за повышение бытовой культуры. Ораторская речь не терпит остановок. Она должна течь плавно и рит- мично. Длинная пауза мучительна для слушателей, немузыкальная, без пра- вильного ритма речь раздражает. Неопытные, неумелые говоруны, споты- каясь в речи, заполняют невольные пустоты бесчисленными «значит», «ста- ло-быть», «и вообще». Привычные ораторы создали целый ряд словесных шаблонов, округляющих речь, вносящих в нее в нужных случаях ритмич- ность. Шаблоны эти общеизвестны: «в общем и целом», «целиком и полно- стью» и т. п. Любая половина в этих сочетаниях лишняя: если целиком, то, конечно, и полностью—и наоборот. Из устной речи эти паразитные выра- жения переходят в книгу и газету. Таким же путем, вероятно, создался современный постоянный эпитет. В народных эпических произведениях, ме- ханически воспроизводимых сказателями, такой эпитет—вполне естествен- ное явление: он приходит на помощь памяти. В былине руки всегда белые, хотя бы они принадлежали негру, а лапотюи-шелковые. Нечто 1 подобное мы наблюдаем и в современной речи: массы почти всегда «широкие», буржуа- зия—«обнаглевшая» или «прогнившая», интеллигент—«мягкотелый» или «разложившийся», а строй—«существующий», хотя бы говорилось О' строе времен царя Гороха. Выработке таких шаблонов способствует и сама обстановка, в кото- рой приходится говорить ораторам. Постоянно стоящий на повестке «поря- док дня» навязал всем выражение «в порядке». Мы говорим: «в порядке» вопроса, информации, обсуждения и т. д. Один очень хороший оратор в публичной речи выразился даже так: «В то время многие кончали с собой в порядке самоубийства». VII. Сравнительно недавно еще мы наблюдали болезненное распухание канцелярий. Там, где теперь работают единицы, прежде сидели сотни; в свое время для многих трудповинность была в сущности «канцповинностью». Для нашей речи это не прошло бесследно. Канцелярский язык всегда отличался обилием готовых выражений (препровождая при сем, принимая во внима- ние), фиктивных мотивировок (по встретившейся надобности), стремле- нием округлить фразу, сделать ее менее резкой. Не даром чеховский Пе- рекладин за 40 лет ни разу не поставил восклицательного знака. Канцеляр- ский язык охотно заменяет определенный и требовательный глагол отгла- гольным существительным 26 ), прямую речь—косвенной, краткое предложе- ние—периодом. Этот обычай (по причинам, указанным выше) проник в га- зету, резолюцию и т. п. Вот любопытный образец: «Устранение бюрократи- ческих извращений при проведении политики партии обеспечивает вовлече- 26 ) О сравнительной ценности этих категорий см. Пешковского—«Глагольность, как выразительное средство». Сборник статей. Лг. 1925 г. 12 л. .Сиб. Огни>.