Сибирские огни, 1928, № 4

Мы сидим в иоронге, пьем чай, жарим на нерпичьем сале прекрасную треску, ко- торую ловят в озере тут же, слушаем рев бури и каждый день наедаемся на выезд. Нотауе—худощавый эскимос, средних лет, с красивыми черными глазами, сим- патичным лицом; он похож тонкими чертами лица, линией носа на римского воина. Несколько раз в день заходит он в ярангу и старается развлечь нас то танцами, то пением или рассказывает сказки. Сам он и другой пожилой человек, вооружившись бубнами, тонкой палочкой ударяли в такт по его ободьям, сопровождая удары пением в унисон. Под эту музыку и шли танцы. Танцовала дочь и сестра Нотауе. Было жарко, и танцовщицы спустили с плеч меховую одежду, прикрыв грудь камлейкой. Ноги оставались неподвижны, они слегка приседали корпусом и производили руками пластические движения. Лица без каг- кой-либо мимики. Женщин сменили мужчины. Танцевали ребята, парни и взрослые мужчины. Музыканты обливались потом и то и дело промачивали горло снегом, стоя- щим в чашке перед ними. Танцоры в одних штанах, босые. Танец мужчин интересен, в нем много экспрессии, движения глубже, резче, выразительнее; они изображали охоту, показывая руками в легких намеках отдельные моменты,—стрельбу, ранение, смерть тбитого животного. Их танец захватил внимание зрителей, музыканты воодушевились продолжали пение с подбадривающими выкриками до хрипоты. Поддавшись настроению, Нотауе, отложив бубен танцовал сам. Потом было одно пение. Певец пел: «Лети, ворон, в море и посмотри, нет ли на льдинах моржей, я пойду и буду стрелять и колоть гарпу- ном». Сегодня вечер сказок. Рассказчик Нотауе. «В соседнем селе жид эскимос. Сам он был маленького роста, а жена большого, как два человека, поставленные один на другого. Груди ее были столь велики, что на одну она клала младенца, а другой закрывала. У них было четверо детей. Один сын хорошо владел пращей. Однажды, выйдя на берег, он увидел идущего человека. Тогда он вложил в пращу большой камень и убил человека. Родители были очень недовольны п «месте с другими сыновьями упрекали его. В свое оправдание он сказал, что сам не хо- тел убивать человека, но сделала это его правая рука. Братья не удовлетворились об'яс- нением и отвели убийцу к родственникам убитого, чтоб там могли отомстить смертью за смерть их близкого, а сами с ремнями стали ждать, чтоб принять мертвое тело брата и похоронить согласно обычаям. Семья убитого так была напугана случившимся, что все сидели при его приходе, низко опустив голову. И только дочка убитого взяла вилку, что достают оленье вареное мясо, и ткнула убийцу, но она была маленькая и никакого вреда не принесла. Он же вышел из яранги и пошел к братьям. Не раз еще убивал он людей, вызывая упреки и ропот близких. На Чаплинской косе жил один человек, очень сильный. Пришел он в поселок, где жила эта семья и забрал у всех мясо. Пришли люди к своему сильному человеку и говорили: «Ты зря можешь убивать людей, а когда нужно, не можешь защитить». Он пошел, отобрал у того все мясо и роздал пострадав- шим. Пришел однажды из тундры олений чукча и, когда увидел, как много мяса у бе- реговых, подумал, что моржи сами выходят на берег, а потому убпл всех оленей и при- шел жить на берег. Но здесь он узнал, что для охоты надо ходить по подвижному льду, чего он не умел, поэтому совсем переселился на остров св. Лаврентия, куда перенес и свою ярангу. А между тем, отец и мать того человека, у которого сама рука убивала лю- дей, умерли, и он надел женское платье, стал добрым человеком, никого больше не уби- вал и сделался первым китовым охотником». Вторая сказка. «В с. Редкин жила старуха-шаманка. Люди отдавали ей детей на воспитание, а за это с каждой охоты должны были отдавать ей печенку от всех убиваемых зверей— моржей, нерп и др. Наконец людям надоело и когда пришли байдары с охоты, охотники, видя приближающегося посланца старухи, положили печенки на слабый подвижной лед и на вопрос: «Где печенки», сказали: «Вот возьми». Он ступил на льдину и про-