Сибирские огни, 1928, № 4

— Смотрите, смотрите! на Белухе кто-то был сегодня. Я ясно вижу -следы человеческих ног. Громкий хохот раскатился по долине. — Володя! еще до подножия Белухи десять верст. — Нет, я ясно видел,—Володя смутился и, стыдливо, покраснев, за- кашлял. Иван Егорович, поцарапывая толстыми пальцами в окладистой бороде, говорил, улыбаясь: — А меньше на ей снега-то стало, парень. Ране-то, лет пятнадцать тому назад, был я туто-ка с профессорами—«мене черных-то мест было. Глаза Ивана Егоровича зоркие и приметливые. Он определил уменьше- ние оледенения без всяких приборов, без исследования. В пяти верстах от Белухи долина Катуни перегораживается высокой гря- дой из огромнейших глыб, нагроможденных одна на другую. Ясно, что это— работа ледника. Это он отломил камни где-то на вершине горы, принес их сюда и свалил в беспорядке. Значит, когда-то ледник кончался здесь, значит, он был огромнейшей толщины, если сейчас на эту старую морену мы смотрим, как на высокую горку! По эту сторону конца ледника впадала в Катунъ речка Кокош-су (синеватая вода). Ледник забрасывал ее камнями, но речка все же пробивала себе путь. Сейчас она кипит в черном и тесном ущелье. От шума ее на берегу не слышно крика человека, едущего позади. Брод—выше старой морены. При виде этой бурной реки, лица путников бледнели. В трех саженях от брода вода падала в каменный мешок. С головокружительной быстротой и шумом оглушающим проносится вода. Амыр-сана бродит первый и встает на берегу с арканом в руках. Лицо его полно серьезности и внимания. Вода сби- вает лошадь и относит ее к каменной пасти, кажется, вот-вот, удернет ее вместе с седоком. В это время забывается все. Взгляд прикован к шее и груди лошади, рассекающей воду. Одну лошадь отнесло к водопару. На берегу кричат: — Вороти налево! Вороти, а то унесет. Человек не слышит крика и продолжает безумно дергать поводья. Ло- шадь высоко подымает голову и не видит, куда ставить ногу. Когда выбрались все на берег, кто-то крикнул: — Дикая река! — В такой же дикой реке лет двадцать тому назад погиб геолог Пец. На берегу Кокош-су Володя остановил Максима. — Как ваши лошади ходят по такой холодной воде? У них ноги не мерзнут? Даже у меня руки мерзнут, а они как, у них же на ногах ничего нет? Максим промолчал, отвернулся от него, будто лошадей подгонять. До самой Белухи говорили о Кокош-су. — Терек уступит! Я был на Кавказе, видел его...—говорил Беньямин- сон. Спустились в верхнюю долину. Она выглажена, как огромнейшее сти- ральное корыто. Это—^работа ледника. Ночь была темная и холодная. Очертания белой горы еле заметны во мраке. Перед утром о палатку започикивали крупные капли дождя. Выходя из палатки, удивленно крутили головами, осматривая окрестные горы. Черные выступы скал Белухи были покрыты свежим снегом. Гора стояла перед нами, как посеребренная. По хребтам, что тянутся по обе стороны Катуни, бедами полосами лежал снег. В летнюю ночь в горах проходил буран.