Сибирские огни, 1928, № 4

За Катунью по горам проползало облако, солнце освещало его с запада, облако казалось красным, а дождь оранжевым. Алтай хмурился и обещал пе- ременную погоду. IV. ЧЕРЕЗ СНЕЖНЫЕ ВЕРШИНЫ. Обогнули Уймонскую долину, хребты снеговые: с юга—Катунский, а с севера—Терехтинский. По горам и лесам нет дорог, только еле заметные тро- пинки пересекают их. Одной-единственной колесной дорогой связан Уймон со степью. В Уймоне мы пересели из коробков в седла, вещи и постели повьючили. В серый, день, когда туманы плотно облепили вершины гор, выезжали в дальний путь. Лесистой долиной Мультьг, скатывающейся от ледников, ви- лась тропа. От деревни были видны ледники Мультинские. Глядя на -них, вспо- мнились слова уймонца, сказанные по поводу восторга одного из моих спут- ников, любовавшихся «белками» с Кырлыкского (верст 30 от Усть-Кана) пе- ревала. «Это разве «белки»?! Срамота одна!»,—сказал он,—«Вот у нас бел- ки!». Да, здесь «белки» хорошие: вое высокие вершины покрыты снегами и льдами, снежные поля широко раскинулись в горах. Впереди нашею обоза ехал Иван Егорович, широкоплечий старик, с окладистой бородой, в которой запутались седые волоски. Он в первый же день разговорился со мной. — Я чо-то, парень, стареть стал эти годы. Два раза тифом похворал, и седана стала появляться. А поездил бьг я еще с путешественниками! Эти го- ды опять стали часто учены люди на Алтай приезжать. — А сколько лет-то тебе, Иван Егорович? — Семьдесят четыре, парень, уж. Максим-то сын мой, ему уже пять- десят седьмой. Максим подгонял вьючных лошадей. Он наклал под себя сум с прови- зией и одеждой, оттого короткие ноги его еле достают стремена. В русой бо- роде Максима—ни одного седого волоска, он еще, по-местному, считается молодым. Жизненный путь Ивана Егоровича длиннее, он больше видел, больше знает, потому я еду позади его. Повернув голову и глядя через плечо, он спрашивал: — Много ездят на Алтай, богатства изучают, коллекции собирают, а пошто до сих пор завод никакой не поставят тут? Ведь много у нас тутока богатства есть: слюда, асбест,—в одном месте, я знаю, на 25 верст асбест лежит,—железа тоже много, руд разных. Я говорю Ивану Егоровичу, что богатства здешние трудно разрабаты- вать, что мешают плохие пути сообщения, но он снова сетует на то, что «ез- дят только изучают, а пользы государству пока никакой: заводы не ставят». Меня удивило знакомство старика с такими словами, как «коллекция». Оказалось, что Иван Егорович четыре лета возил по Алтаю профессора Кры- лова, ездил с Сапожниковым, с петербургскими и московскими инженерами. Он исколесил весь Алтай, знает все еле заметные тропинки. Третий ямщик наш—«дядя Саша»—тоже из кержаков, но он уже бро- сил старинку: бороду подстригает, носит, вместо кожана, брезентовый плащ и украдкой от товарищей курит табак. Был еще в экспедиции проводник теленгит Амыр-сана*). Он ехал позади всех и, не торопясь, курил трубку, а когда выкуривал весь табак и занять бы *; Амыр-сана —спокойная мысль.