Сибирские огни, 1928, № 4

— Я уже заявила им: если еще будете в окно смотреть—стрелять буду! Нить рассказа его оборвалась. Он окинул нас и комнату быстрым взгля- дом и показал на полсотни бутылочек с уксусной эссенцией, которыми были заставлены окна. — Видите, приготовил? Грибы мариновать собираюсь. Здесь, говорят, хорошие грибы бывают. Закусочка замечательная!—Он прищелкнул языком, облизал губы и щелкнул пальцем по длинной шее, на которой, как корчага на колу, держалась гладкая голова. — Каждый праздник пикники устраиваем,—продолжает он рассказы- вать о жизни своей. К столу подошла жена Селиванова, как-то особенно, в нос выговаривая слова, она рассказывала: —• Знаете, в десяти верстах отсюда есть прекраснейшее место. Как Кавказ. Ущелья темные. Речка замечательная. Мьг туда всегда ездим. Здесь прелестная природа, но все же скучно. Настоящей интеллигенции мало. Сюда надо приезжать с компанией на неделю, на две, тогда хорошо можно время провести. Я здесь всегда вспоминаю Кавказ!—лицо ее при этом загорелось какой-то внутренней радостью. Она отходит от меня подсаживается к заве- дующему, что-то рассказывая. Селиванов продолжает жаловаться на судьбу: — Я работал по большим городам, а тут вот в какую трущобу попал! Культурных людей нет. Время некуда деть, ну, и дуешь медовуху. Тут не хо- чешь быть преступником, а поневоле придется им сделаться! Он на минуту замолчал, а потом, как бы тишины испугавшись, восклик- нул: — А медовуха хорошая! Я знаю хороший способ приготовления медо- вухи... Жена его, узнав, что один из моих случайных спутников был на Се- верном Кавказе, спрашивает: — Окажите, разрушена могила офицеров в Ставрополе, в ограде собо- ра?—на глазах ее появляются слезы.—У меня брат там похоронен. Красные убили их. Селиванов выпил три стакана медовухи и, как «активный небокопти тель», соскочив с табуретки, говорил о себе: — Это я был инициатором устройства народного дома в церкви. Я был главным в этом деле. Я крест свернул... Я припоминаю, что в прошлом году креста на часовне уже «е было, флаг был яркокрасным, а Селиванов приехал сюда только зимой. —- А сейчас принимаете участие в культработе? Селиванов снова заерзал на стуле: —• Нет, знаете. Тут захолустье такое... Сидишь по вечерам на берегу Катуни и шашлык жаришь. Хорошо! Через час я уезжал. Высокая блондинка, прощаясь, говорила: -— Как жаль, что вы так мало оставались у нас. У нас такая скука!—и, спохватившись, спросила:—вы, говорите, к экспедиции спешите?—Передай- те мой привет Рудольфу и другу его. Они так же вот чай пили у нас. Ночевать даже не могли. Как жалко!—и она опять говорила о скуке. Глаза ее блесте- ли томно, цвет их теперь напоминал сухие осенние травы. За селом на несколько верст раскинулась полюса густой пшеницы. Тут- прошлый год чернела тракторная вспашка. День был праздничный. Сквозь звон колокольцев, от гор, из-за полосы откуда-то, разбивая грустные думы, прорывался барабанный бой. Гулкие звуки катились по розовой поверхности полосы. В вечернем воздухе мягко звенели детские голоса.