Сибирские огни, 1928, № 4

//. НА ЗАИМКЕ ПОЛИЕКТА. Утром мы направляемся к Полиекту. Заимка его далеко от сел. Лугами, полями, лесами пользуется один Полиект на несколько верст в окружности. Усадьба его растянулась на полверсты: домики, избушки, амбары, амбарчики, клетушки, притоны. От усадьбы подымается в гору густой хвойный лес. Там—обширный маральник Полиекта. У ручья 1 —три табуна уток. Около во- рот громким погагиванием встретили гуси. Из-за широких амбаров выскочи- ли две собаки,—громкий лай их нарушил тишину таежную. Вскоре показал- ся хозяин. Он, утирая руки о черные полы кафтана, шел к воротам. Из-под кошемной шляпы его выбились седые пряди под кружок подстриженных во- лос. Серая, пророческая, вечно нечесаная, борода свилась в плотные пряди. Из-под густых бровей смотрят хитрые глазки коренного алтайского кержака, Полиект Никонович—мой знакомый, я был у него прошлое лето. Теперь он протягивает мне руку и говорит: — Здорово живешь. Не забыл нас. Приехал. Милости просим. Поворотился к крыльцу старою, по-амбарному крытого дома с ма- ленькими окошечками, блещущими цветными старинными стеклами, и, мах- нув рукой, крикнул толстой зобастой старухе: — А ну-ко, старуха, собери там... Широкий подол черного сарафана скрылся за дверью, на которой не- умелой рукой был нарисован уродливый лев и вокруг него десяток странных цветочков. Петелин затоваривает о -рогах: — Деньги привезли, Полиект Никонович. За рогами приехали. Будешь продавать-то? — Дак как поди... продам же потом. Посмотрю вот, кака последняя це- на будет,—он погладил бороду и поцарапал около уха. Мне пришлось убеждать Полиекта в том, что приехал главный началь- ник, что рога за границу вывозит Госторг и что- дороже никто не даст. Ста- рик не сдавался. — Куда мне торопиться? В деньгах нужды пока нет. Старуха показалась в двери. Полиект прервал разговор о рогах и при- гласил в избу. — Откушать пойдемте,—в нос проговорил он и, поклонившись, ушел в дом, что-то рассказывая старухе. На широкой лавочке у амбара неподвижно сидела девушка и смотрела в одну точку. На коленях ее лежала голова женщины, одетой в пестрый с огромными цветками сарафан, подпоясанный поясом домотканным со словами молитвы. В желтой, точно тело мертвеца, мочке уха висела огромная сере- бряная серьга с петухом. Золотой луч солнца, лаская теплом, гладил изрытое оспой и мертвенно бледное лицо. Легкая тень от набежавшего на солнце тон- кого облачка медленно проплыла по неподвижному лицу, и оно на минуту по- дернулось землистым цветом. Что-то знакомое видел я в этом лице. — Кажется, дочь Полиекта? Я видел ее прошлый год. Мы заехали к ним на заимку в маленький кер- жацкий праздничек. В маленькой комнате, пол которой был густо усыпан скорлупой свежих кедровых орехов, валялся человек: половина туловища— под широкой лавкой, а скуластое и красное лицо было около самого порога. Хозяин в розовой рубашке, опоясанной тонким ремешком, встретил с туя- сом, до краев медовухой наполненным. Я видел эту высокую и широкоплечую фигуру второй раз. — Пей!—крикнул он и качнул туяс; пиво выплеснулось и облило грудь его.