Сибирские огни, 1928, № 4

Рельсы кончились. Мы вышли к озеру. Ступеньки полуистлевшей лест- ницы вели к мосткам, отошедшим от берега сажени на полторы. Гнилые доски качались, как трясина. Мы встали на краю мостков. Эсфирь дотянуась до ближней тростинки, и, наклонив ее, быстро переломила. — Помнишь,—сказала Эсфирь, расщепывая тростинку,—я высказа- лась на дискуссии против аборта. Теперь вижу, что была неправа. Студентка, когда она выходит замуж за студента, должна сделать выбор: или уход из ВУЗ'а, или аборт, или потеря здоровья. Невозможно иметь ребенка при на- шем бюджете. Говорят, хорошо устроился Коля Мопр: получает стипендию ВСНХ, служит в кабинете, жена тоже получает стипендию. Но я говорила с Петей. Мы высчитали, сколько уходит на ребенка. В результате оказы- вается, на них вместе с нянькой остается тридцать рублей в месяц. Излияния Эсфирь грозили затянуться. — Послушаем, как звенит тростник!—сказал я. В озере отражалось звездное небо. Ковш Большой Медведицы опро- кинулся у мостков. Им можно было вычерпать всю воду озера. Я начал рассказывать киргизские легенды. Я рассказал о Семи Ворах Большой Медведицы. Потом перешел к Полярной звезде. Я сказал, что к ее железному приколу прикованы небесные кони. Эсфирь перебила меня: — Пойдем! Коля, вероятно, вернулся. Мы встретили Колю у самого дома. Он вышел из пролета корпусов. Я распрощался с Эсфирью. Коля пошел меня провожать. Мы зашагали по бурьянному полю. Сначала шли молча, потом Коля заговорил. Он начал с вос- поминания о страшном отступлении с Дона, когда его полк отбивался ог казачьей бригады. Сначала у него было восемьсот сабель. Потом осталось двести. Красногвардейскому полку пришлось проходить враждебными ста- ницами. Разразилась метель. Кони и люди выбились из сил. Коля знал тогда, что надо делать. Измученные люди сваливались в снег, мгновенно засыпая. Он поднимал их ударами нагайки и руганью. Так он вывел сто двадцать всадников. Теперь пришло другое время. Бывший комбриг, шагая рядом со мной, потерянно спрашивает: — Как мне поступить? О «НЕОБЫКНОВЕННОЙ ЛЮБВИ». Прочитал в газетах: «В Москве прошла очередная дискуссия «О по- ловой проблеме в художественной литературе». Ругали Малашкина. Малашкин заявил, что в повести о «Луне с правой стороны» он хотел возможно острее поставить перед молодежью проблему пола, чтобы этим оказать ей, молодежи, посильную помощь. Малашкину заметили, что группа московских комсомольцев, прочи- тавшая его повесть, стала устраивать афинские ночи, о которых раньше она не имела никакого представления. Я хотел бы быть на этой дискуссии. Я сказал бы Малашкину: вам надо видеть, как Эсфирь и Коля открыли ночью дверь чужого дома с над- писью на эмалированной доске: «Акушерство и женские болезни». В самом деле, если б вы видели, как строго блеснули' очки женщины, встретившей их в приемной, и как тяжелая портьера упала за спиной Эсфи- ри! Если б вы видели, как перелистывал Коля, сидя в приемной докторши, потрепанные юмористические журналы! Если б вы знали, как слушал он, доносившуюся из докторской гостинной, трогательную песенку о Сюзанне,