Сибирские огни, 1928, № 3

Действительно, другого выхода как-будто и не было: кругом простиралось ровное пустое ноле... Макинтош повалился вдруг на колени и прижался щекой к морде собаки: — Гера... Герушка! Прости меня, дурака!..—бормотал он, целую ее в глаза, в лоб и даже в нос. Он не стыдился теперь своих слез, которые обильно бежали по его запыленному лицу, оставляя грязные следы. Это были слезы радости, гордости и обиды... (Конец третьей части). Ч а с т ь ч е т в е р т а я . 1. ОБРАТНЫМ ХОДОМ. «Что имеем не храним, потерявши—плачем» -только теперь постигла Ксаве- рия Карловна все значение этой банальной истины. Только теперь поняла она, что всю жизнь глубоко любила Фералонта Ивановича. А подумала ли она хотя бы раз в жизни об этом? Нет. Если бы кто-нибудь сказал ей об этом раньше, она, пожалуй, обиделась бы. Как—любить этого некрасивого чудаковатого человека, над которым решительно все—и товарищи и барышни—всегда немного подсмеивались!?.. Да разве она не из жалости и каприза вышла за него замуж? Ведь ей представлялись такие прекрасные пар- тии. А этого человека, вечно вожделевшего к женщинам и в то же время робкого с ними, она именно пожалела. В то время, когда он был еще холостым и бывал у них в доме, ей часто становилось стыдно и больно за него, если она видела, что и другие замечают его вожделеющие взгляды, которыми он, казалось, касался каждой здоровой женщины, и его безобразное смущение, когда которая-нибудь из женщин подходила к нему близко и начинала разговаривать. Про Ферапонта Ивановича был слух в кружке тогдашней молодежи, что робость в обращении с женщинами появилась после того, как, будучи студентом третьего курса, он, забыв о своей невзрачной наружности, сделал предложение одной известной краса- вице, а она, выслушав его, принялась хохотать и хохотала до истерики. II этого-то человека на зло всем, на зло самой себе, Ксаверия Карловна предпочла всем остальным искателям ее руки. Она твердо была уверена, что после того, как Фера- понт Иванович станет ее мужем, для него перестанут существовать все остальные жен- щины. В этом она ошиблась. Когда коллеги Ферапонта Ивановича или их жены позволяли себе иногда подшу- тить над ревностью Ксаверип Карловны, она всегда возмущалась. Да разве она ревнует! Очень-то он ей нужен!—нет, ей просто неприятно, когда она видит своего мужа осмеян- ным по поводу его волокитства. Так понимала свои взаимоотношения с мужем Ксаверия Карловна в то время, когда он был жив. Теперь, после его смерти, с каждым днем она все больше и больше убежда- лась, что она все время по-настоящему любила его и ревновала просто потому, что .побила. II вот, когда сделались нестерпимы боль и тоска от сознания того, что огромное счастье было так долго рядом, и ушло безвозвратно неузнанное и отвергнутое сердце, ради какой-то пустой гордости и ложного стыда,—тогда душа Ксаверип Карловны обре- ла свое успокоение в том, что стала жить ретроспективной жизнью, и жизнь эта посте- пенно забирала от реальной жизни все силы и краски.