Сибирские огни, 1928, № 3

Видно было, что в хазе поднялся переполох. Один за другим вскакивали бандиты. Заспанные лица выражали растерянность и испуг. Кто-то побежал к двери, но ему дали иод ножку, и он повалился. Еще минута, и отчаянная шайка грабителей и мокрушников сдалась бы без всякой попытки к сопротивлению. И все зто сделал ударивший из тьмы улицы пучок света! Разве может сопротивляться человек, вырванный из мрака и об'ятий проститутки и внезапно увидевший вдруг себя во всей своей нечистоте, в грязном неуклюжем белье, ярко освещенным рукою незримого в темноте врага?!.. Героев в нижнем белье не бывает. Растерянность была полная. Вдруг одна из женщин вскочила, взвизгнула и, повернувшись к окну спиной, быстро нагнулась, подняла подол рубашки и подставила свой обнаженный круп пучку света. Фонарик потух. Это был распространенный среди известного круга жест, выражающий вызов и презрение к врагу. Эта дикая выходка произвела на оторопевших бандитов действие, подобное тому, которое оказало появление Жанны-Д'Арк на Карла VII и его войско во время осады Орлеана. Один из бандитов рванул к себе стол и, опрокинув его, загородил им окно. Окна хазы на минуту осветились изнутри, затем огонь потух, и из хазы стали стрелять. Вслед за этим в сенках послышались удары, ругань, борьба, и агенты, бывшие там, выбежали на улицу. Один из них, зажимая руками живот, пробежал несколько шагов и упал. Остальные залегли в цепь и открыли частый огонь. Коршунов отдал распоряжение, не прекращая огня, подползать к противнику, чтобы в подходящий момент атаковать его. К нему подполз один из агентов: — Не выйдет, товарищ Коршунов,—сказал он,—они нас всех так могут... Коршунов помолчал немного и сказал что-то агенту, показывая тростью на крышу. —• Есть, товарищ Коршунов,—сказал агент и пополз на левый фланг. С левого фланга отделились пять человек и поползли в сторону. Стрельба из хазы прекратилась. Очевидно, там берегли патроны. Через минуту фигуры агентов обозначились над оврагом на фоне неба. Агенты взошли на крышу и принялись, словно но команде, высоко подпрыгивать, тяжко ударяя в крышу ногами. Крыша начала глухо трещать. Треск все усиливался. Вдруг стекло с дребезгом вылетело из рамы. Кто-то крикнул оттуда: — Что вы, сволочи, задавить нас думаете?!.. — Сдавайтесь!—закричали из цепи. —- Сдаемся!—крикнуло сразу несколько голосов. II вместе с отборными блатными ругательствами из окна полетели один за другим четыре нагана. — Вот так, давно бы пора!—рассмеялся Коршунов. Агенты расхохотались. Но хохот быстро умолк, потому что раненый агент засто- нал. О нем как-то все забыли во время перестрелки. Начальник подошел к нему, наклонился и, расстегнув на нем шинель, осмотрел рану, освещая ее фонариком. Рана была ножевая—длинная и глубокая, как-раз посре- дине живота, Кишки выпирали из нее. — Эх, жаль доктора не захватили!—пробормотал Коршунов. Вот что, ребята,— обратился он к агентам,—двое возьмите-ка его, перетяните ему хоть рубахой что ли, да сейчас его на шинели—до пролетки, а потом живо в больницу. Ну-ка, Михайлов, Кошкин! Двое подошли к раненому, сделали кое-как перевязку и. положив на шинель, понесли.