Сибирские огни, 1928, № 3

— Совершенно верно,—сказал начальник угрозыска.—Об этом у меня еще будет разговор с редактором. Так нельзя. Но, видишь ли, брат, какое дело... Ты, вот сам сей- час признал, что заметка эта вредна для нашей работы, потому что ты хорошо знаешь, что значит в нашем деле авторитет... Так? — Так,—сказал Коршунов. — Стало быть, что же теперь приходится делать?—Ясно: поскорее эту заметку обезвредить. А это тогда только получится, когда эта же самая газета напечатает: вот, дескать, вся шайка выловлена. — Ясно,—подтвердил Коршунов. Начальник, видимо, был доволен, что Коршунов поддакивает: — Ну, вот,—улыбнулся он.—Значит, нужно это дело ускорить, чтобы резуль- таты были налицо. А кто у меня сейчас на этом деле?—молодняк! Послать было некого, сам знаешь. Так что выходит, что только тебя на это дело. Коршунов отшатнулся. — Меня?!—испуганно спросил он.—-Да ты что—шутишь? — Ничего, брат, не шучу,—печально вздохнув, сказал начальник.—Сам же ты признаешь, а кроме тебя мне не на кого положиться. — Нет, как хочешь,—не могу!—сказал Коршунов, вставая и взволнованно же- стикулируя.—Это хоть кого угодно убьет. Ты подумай: занялся я убийством командира Яхонтова—сам знаешь, какое это дело—ну, и совсем, кажется, на мази было, и вдруг—- извольте: на.-те вам другое дело! Сам же ты тогда бузу поднял: скандал, политическое убийство!—займись, Коршунов!.. Ладно. Занялся. Опять как-будто уж все ниточки в руку собрал, и опять срываешь! Третье дело подсовываешь... Нет, это безобразие, так работать нельзя!—закончил он. — Ты знаешь,—добавил он, видя, что начальник сидит спокойно.—Ведь я спе- циально для этого дела ищейку с проводником выписал. Это чего-нибудь стоило или нет?!.. — Пустяки,—сказал начальник угрозыска,—собака тебе и в этом деле понадо- бится. А изнасилования надо раскрыть. Брось Яхонтова и политические эти убийства. Да к тому же вряд ли они политические. Ведь вот уже сколько времени прошло, а боль- ше ни одного... Да, должно быть, и там так же думают,—мотнул он головой в сторону окна.—Так что ты уж, Коршунов, с теми делами повремени. Пресса, брат,—ничего не поделаешь! Коршунов стоял в раздумьи. — Ну, ладно,—наконец, согласился он мрачно.—Только боюсь, что ты меня на четвертое дело сорвешь. Так, знаешь, не полагается. — Да я и сам знаю. Да так уж получилось... А насчет четвертого дела не бойся— улыбаясь, сказал начальник.—Ну, так, значит, берешься? Насчет всего этого ты у Миши спроси—у него это дело. — Ладно,—сказал Коршунов и пошел к двери. — Яогоди,—окликнул его начальник,—а как у тебя относительно того... с дере- вянной ногой... по Яхонтовскому делу? — Так что—как ? Стоит он себе возле моста, милостыню собирает. Насчет его не- чего беспокоиться—с деревяжкой не ускачет! А, кроме того, он у меня в роде как бы под негласным надзором: я каждый день его вижу, как через мост еду. — Так что, значит, ты и за это дело держишься?—засмеялся начальник.—Ну, а как та у тебя? — И за той присматриваю малость,—сказал Коршунов и тоже рассмеялся. — Ну, всего хорошего. — До скорого... Коршунов вышел. У под'езда его ждал мотоциклет с прицепной кареткой. Когда мотоцикл проезжал через мост, Коршунов приказал замедлить. Силантий Пшеницин действительно стоял здесь, но не совсем на прежнем месте, а несколько по-