Сибирские огни, 1928, № 3

— Пструша—тустеп!—крикнул гармонисту матрос. Гармонист заиграл. Собака завыла. Хозяин ее злобно плюнул и побежал в купэ проводников. Через минуту он вер- нулся с проводником. Долго увещевал проводник расходившихся приятелей. Сначала они не хотели и слушать. Они хохотали, ругались и обзывали проводника «гаврилкой». Наконец, тот пришел в ярость и заявил, что на ближайшей станции он высадит их и передаст в ОРТЧК. Приятели образумились. Тяжко вздохнув, гармонист снял с плеча ремень гармошки. Наступила тишина. — Да-а!—мрачно сказал, наконец, матрос.—Едет какой-нибудь спекулянтишка живодер, а гаврилки перед ним на коленках ползают.—Тоже времечко пришло, не хуже старого режиму! — Ну, добро бы хоть перед ним лебезил, а то и перед сукой-то его: что прикаже- те, ваше сиятельство, салфет вашей милости! — А!—сказал третий и безнадежно махнул рукой. — Эх, закурить что ли с тоски,—сказал позевывая матрос. Все закурили. Дым тоненькими волоконцами стал распространяться в соседнее купэ. «. — Перестаньте курить! Здесь вагон для некурящих,—тонким злым голосом за- кричал хозяин Геры. — А ну, любопытно взглянуть, какие вы из себя будете,—сказал матрос, входя в соседнее кунэ. Из-за его спины выглядывали лица приятелей. —- Что же это за безобразие!—возмущенно вскричал гармонист,—на гармошке нельзя играть, курить нельзя! Опять, поди, для вашей барышни вредно? — Да, вредно,—серьезно ответил макинтош.—Это портит ей обоняние. — Фу-ты, ну-ты, ножки гнуты!—расхохотался матрос.—Нет, товарищ, курить- то мы будем, а дама ваша пускай в дамский вагон перейдет. Хозяин Геры, ни слова не говоря, поднялся и открыл окна с той и другой стороны. — Товарищ, закройте окно—сквозник. Простудиться из-за вашей дамы не лестно! — Бросьте курить, тогда закрою. - А, так ты вот как?!..—зарычал матрос и шагнул к окну. Хозяин Геры загородил окно. Матрос яростно схватил его за шиворот макинтоша и рванул: — Чего с тобой разговаривать, с гнидой буржуазной! Макинтош ударился носом о железину верхней полки. Но в этот же миг м-ль Гера со страшным рычанием бросилась на матроса и впи- лась в его ляжку. Матрос рванул ногу. В прорванном месте брюк забелело белье, скоро окрасившееся кровью. Собака урча смотрела ему вслед. Шея ее втянулась, шерсть стояла дыбом. Хозяин ее, прижимая к носу платок, подошел к ней и начал успокаивать. Но в это время гармонист, вскарабкавшись для безопасности на вторую полку, запустил в собаку снятым с ноги сапогом и вдобавок загавкал еще по-собачьи. Одним прыжком собака была на полке; и плохо кончилось бы это для гармониста, если бы хозяин собаки не закричал на нее и не вцепился бы ей в шерсть. Еле-еле она его послушалась. Хозяин увел ее. — А курить мы все-таки будем,—сказал гармонист, оправившись от испуга. Они все трое сели возле самого прохода и принялись усиленно курить, пуская дым в соседнее купэ. Светлоусый вынул из кармана газету и закрылся ею. Скоро поезд остановился. Это была последняя перед Омском станция. Человек в макинтоше вскочил, надел шапку, взял в левую руку чемоданчик, а в правую цепочку, за которую привязана была собака, и пошел к выходу.