Сибирские огни, 1928, № 3

собакой и стал доставать всевозможные баночки и кулечки, от которых шел вкусный запах. Собака заглядывала в чемодан, и хвост и глаза ее выражали нетерпение. Воспользуемся тем временем, пока человек в макинтоше роется в своем чемодане, и познакомимся поближе с его спутницей, которую он окружал такими заботами. М-ль Гера скорее должна была бы называться фрейлен Гера, потому что принад- лежала к породе немецких овчарок, называемой иначе—«вольфгунд», вследствие огром- ного сходства с волком. Это была особа выше среднего роста, темно-серого цвета, с ко- роткой шерстью. Среднего размера голова сидела на длинной, крепкой и прямой шее. Линия лба имела прямое продолжение в линии носа. Торчащие остроконечные уши рас- ходились в стороны. Глаза темного цвета стояли несколько косо. Длинное с прямой спи- ной туловище держалось на крепких мускулистых ногах, которые оканчивались закруг- ленными лапами с короткими когтями. Хвост пушистый, длинный, опущенный вниз, украшен был в верхней своей части черным треугольником, как у волка. Во всяком случае, встретив ее в каком-нибудь безлюдном месте, вы не мало пере- пугались бы, не зная, что перед вами столь интеллигентная особа. Наконец, жестокое испытание Геры кончилось. Хозяин ее, откинув столик, раз- ложил на нем все запасы и принялся готовить для нее завтрак. Он отрезал несколько не- больших ломтей хлеба, намазал на каждый ломоть тонкий слой сливочного масла, поло- жил по небольшому пластику вареного мяса и стал класть их один по одному перед своей спутницей, путем жестов убеждая ее в то же время не торопиться с едой. Последний кусок Гера только понюхала и затем, отворотив нос, жалобно взгляну- ла на хозяина. — А!—пить захотела, голубушка,—сказал он и, достав из чемодана маленький синий чайник, подул в него, заглянул и отправился в отделение проводников. Вернувшись оттуда с отварной водой, он налил ее в чисто вытертую оловянную тарелку и поставил перед собакой. Гера с жадностью принялась лакать. Ее господин тем временем начал закусывать сам. Он вытащил палку московской колбасы, нарезал ее толстыми ломтями и, выщипывая мякиш из хлеба, быстро стал есть, намазывая каждый ломтик горчицей и запивая прямо из рожка чайника. Гера протянула морду и обнюхала ломтик колбасы. Очевидно, после того, как она удовлетворила жажду, у нее снова появился аппетит. — Ну, нет, дорогая,—строго сказал хозяин, держа в левой руке ножик с горчи- цей, а правой отстраняя морду собаки,—это вам вредно. Гера, застыдившись, опустила морду, и, извиняясь, замахала хвостом. Позавтракав, человек в макинтоше собрал все в чемодан и, усевшись рядом с со- бакой, медленно и поучительно стал ей что-то рассказывать, задумчиво почесывая у нее за ошейником. Так в полном и ненарушимом спокойствии они проехали несколько станций. Скоро, однако, счастью их суждено было расстроиться. На одной из небольших станций к ним вошло сразу трое новых пассажиров. Вместе с грубыми и грязными мешками и сундучками домашней работы они внесли с собой шум, громкоголосицу и тот нехороший сквозник, и какое-то беспокойство, ко- торое всегда сопровождает каждого нового пассажира и вызывает такую нестерпимую не- нависть к нему у всех, кто сел значительно раньше и успел уже освоиться и полюбить свой вагон. Эта ненависть преследует новичка, по крайней мере, до следующей стан- ции или до тех пор, пока он не возьмет тон разговора и поведения, установившийся в этом вагоне. Хозяин поморщился, а собака насторожилась, когда вошли трое новых. Один из них был, судя по форме, матросом речной флотилии; на товарищах его была сборная одежда, засаленная и грязная. Проходя по вагону, они мельком взглянули на человека с собакой и, пройдя в следующее купэ, стали там устраиваться.