Сибирские огни, 1928, № 3

— Лиза... Лиза. Ты последняя опора...— И заплакал горькими Старик. * * * Каждый дом— Не дом—пирог горячий. В каждом доме— Пир горой. Праздник Крылья раскорячил Над мужицким Скопленным добром. — По единой выпьем, Больше никаких! — Рад я празднику такому,— Угощал гостей Лука Лукич, Председатель селькресткома. — Да еще вот, Гости дорогие,— Стал хозяин Около окна. — Нынче вот Дела такие: За рабочих мы— Рабочие—за нас. Вот,— Хозяин ткнул Петровича на слове. За столом поднялся шум. — От рабочих гостя дорогова Жаловать прошу. — Верно! — Правильно! •— Канешно! Сват Потап Нацелился в стакан. — Выпьем, Друг сердешный, За рабочих И за хрестьян. Замахал Петрович: — Што вы, што вы, Нынче времена не те.— — Што, аль ради Праздника такова Не уважишь Дорогих гостей? — Не печаль хозяина Напрасно,—- Обступили тесно Старики. — Раз приехал К нам на праздник— Пей, И больше никаких. — По единой Для примера трахнем. Мы, брат, как в газетах пишут, Мастера земли. Нынче в селькрестком не Трахтур На свои, на трудовые, завели. Взял Петрович— Стариков сердить не хочет. — Дело! Наливай еще, Еще. полней! Мы, брат, Сами за рабочих. Правильно, товаришшы. Аль нет?— * » * Нараспашку Окна в доме. Хмель зеленым Свесился дерьмом. А в окно сквозь прорези черемух Тырырыкала, Как пьяная, Гармонь: Тира-тара, Тира-тара, К чорту нынче Девок старых. Мы ребята—лучше нет, Приходи, в 17 лет. Нараспашку Окна в доме, В окна сырью тянет от реки. А на бревна К селькресткому Собирались бабы, Собирались мужики. — Мы ста, братцы. Мы... да што там каркать...— Шваркали Ногами по траве. И рядилась Площадь ярко В пестрединный Человечий цвет. Кто-то вывел Песню звонко. Кто-то вышел Праздник подзудить. А на площадь парни Собрались, девченки Высыпали Хоровод водить. Голуби металися по крышам, Ворковали, Раскрывая рот. Солнце желтой Свесилось покрышкой, Улыбалось, Глядя на народ. — Бабоньки, А мы-та... Али бабам Можно погодить? — Заводи-ка Горькую разлуку, Ильинишна, ну-ка, Заводи. — «Разлука ты, разлука, Чужая сторона. Никто нас не разлучит— Ни месяц, ни луна». — Эх, мы—бабы,— Марфа Ильинишна разошлась: — Как напьюся— На пече ухабы.—